Заклятые бывшие - стр. 66
Ненавижу... Ненавижу их обоих.
Сердце больно сковывает льдом.
Не знаю... еще не понимаю, как... но Ярослав никогда не узнает о нашем ребенке...
Стиснув зубы, выпрямляюсь. Теперь есть только я и малыш, а Полонский... сокрушенно вздыхаю... Полонский навсегда вычеркнут из жизни.
Едва помню, как выхожу на улицу, как вызываю такси и подъезжаю к родительскому дому. Все это время в моей голове зреет план. Я прокручиваю дальнейшие действия, представляю себе будущее, все больше понимаю, чего действительно хочу...
Я хочу вычеркнуть Ярослава из жизни. Вырвать из сердца. Стереть из памяти. Не могу ни видеть его, ни слышать о нем хоть что-то. Ни обрывка фразы, ни половины слова!
Мне больше нечего выяснять, не в чем копаться. Сегодня прямо перед моими глазами предстало безоговорочное подтверждение всем созревшим внутри сомнениям... во всей красе, на моей кухне, в футболке моего любимого.
Наши дороги с ним впредь никогда не должны пересечься.
Растратив на эмоции остатки энергии, выжатая, как лимон, я вхожу в холл особняка. Бросаю сумку на пол. Разувшись, бреду в гостиную. Я не думала, что во мне осталась еще хоть капля жидкости... Но в родных стенах слезы вновь начинают катиться по моим щекам.
Опускаюсь на диван. Закрываю лицо ладонями. Горечь и разочарование рвутся наружу.
— Нелли, милая! — слышу взволнованный возглас мамы и ее торопливые шаги.
Убираю от глаз руки.
— Все кончено, мам. Все кончено, — повторяю, громко всхлипывая.
Мама садится рядом, обхватывает руками мои плечи.
— Да что же это такое?! Что еще случилось? — в ее голосе дрожит отчаяние.
Беззвучно шевелю губами. Слова застревают в горле. Не могу заставить себя сказать вслух о предательстве Ярослава.
Мама сокрушенно цокает. Сильнее прижимает к себе.
— Как же мне это не нравится! Ты уже вся извелась! Три дня слезы льешь. Между собой нельзя допускать таких скандалов! — с нетерпеливой строгостью приговаривает она.
— Не переживай, больше не будет скандалов. Ничего больше не будет, — мрачно произношу, вытирая слезы. Немного отодвигаюсь, чтобы встретится с мамой взглядами. — Мы расстались. Навсегда. Ярослав предал меня. Никогда... никогда его не прощу, — говорю, а у самой сердце сжимается от тоски.
Я просто не в состоянии обсуждать подробности. Кажется, не вынесу этого физически... Хочу скорее вырваться отсюда... Больно осознавать, но даже общество мамы меня тяготит.
Всматриваюсь в ее беспокойное, потемневшее от огорчения лицо и понимаю, что утаю правду о беременности. Мама ни за что не отпустит меня, если узнает о малыше. А я не вынесу ее пусть искренней, пусть доброй и участливой, но все же, жалости. Это слишком больно. Слишком мучительно.