Закаленные бурей 6 - стр. 46
– Алекс, ты нужен мне здесь.
– У тебя будут неплохие помощники: Рем, Фишер, Грубеш, Гесс и многие другие.
– Что тебя зовёт в путь, Алекс?
– Я еду зарабатывать деньги, Адольф. В будущем мы ещё не раз пересечёмся.
Новый 1920 год и начало своей новой жизни ребята решили отметить в ресторане. Разговаривали мы, естественно, на немецком языке. К нам подсел немного взъерошенный седовласый мужчина.
– Алексей Николаевич, здравствуйте! Вы меня не узнали? Я, барон Мартышкин Аполинарий Филимонович.
– Простите, герр Мартышкин, я не знаю вас.
– Как же так-с! Вы лично допрашивали меня два года назад, когда работали в ЧК. А я сижу и думаю, вы это или не вы. Так приятно встретить за границей знакомого человека, пусть и бывшего жандарма.
– Я бывал в царской России, но работать в ЧК – это уже перебор. Может быть, я похож на того человека? К примеру, недавно я вернулся из Африки, где видел мужчину, правда, чёрного, ну просто вылитый барон Мартышкин.
– Ха, такого не может быть.
– Почему? Есть очень похожие люди. Поэтому, вы ошиблись, господин барон.
– Не может быть! Я обращусь к нашим эмигрантам. Здесь наверняка найдутся знающие вас люди.
– Господин барон, вы ошиблись!
– Простите, ради бога, но я не мог ошибиться! Я обращусь, меня поддержат… Господа, разрешите откланяться.
Мартышкин подошёл к своему столику, а мы притихли.
– Алекс, он опасен.
– Да, Фишер, он опасен.
– Я всё сделаю.
Азовкин поднялся из-за стола и вышел на улицу.
Минут через двадцать Мартышкин, расплатившись с официантом, выскочил из ресторана. Поль, посмотрев на него, философски заметил: "Куда же ты так торопишься, господин Мартышкин".
Через час вернулся Рыбак.
– Всё нормально.
На следующий день в одной из местных газет появилось сообщение о том, что пьяный русский барон упал, насмерть ударившись головой о мостовую. Я же на цеппелине долетел до Кёнигсберга, оттуда поездом через Ригу добрался в Таллин. Вспомнив разговор с Лариным, прошёл на улицу Масюлиса, 43, но Катю Ларину с семьёй там не нашёл. Ночью с берега меня забрал катер со сторожевика Ереванова.
Глава 5. Адмирал Колчак
Советская Россия плавно вошла в горячий двадцатый год. Над страной веяли известные военные и революционные песни: "Варшавянка", "Прощание славянки", "Интернационал", "Рабочая марсельеза", "Наш паровоз, вперёд лети". Белогвардейцы шли в бой под гимн Добровольческой армии "Смело мы в бой пойдём за Русь Святую". Под эту же песню, но с изменёнными словами "Смело мы в бой пойдём за власть Советов" на фронт уходили красные дивизии. Страна жила бурной революционно-военной жизнью, когда не было спокойного тыла – везде был фронт, везде стреляли, взрывали, убивали классовых противников и случайно попавших под раздачу граждан.