Закаленные бурей 5 - стр. 1

Запустив процесс создания русского анклава в Персидском заливе, в конце декабря 1916 года я вернулся в Санкт-Петербург. Эвакуация производств и людей шла своим чередом: дома, цеха, лаборатории, предприятия в других городах по бросовым ценам распродавались всем желающим. Рабочие, инженеры, учёные с семьями и многочисленными родственниками прибывали в Якутск. Часть из них оставалась в наместничестве, но основная масса пароходами через океан переправлялась в Никарагуа. Пожилые учёные остались в Петербурге или вернулись в Москву, а более энергичные и заинтересованные в работе отправились в новые края. В Якутск убыли семьи жандармов из отряда Сержа и финансисты. А вот столичная больница «Зенит Здоровье» оставалась работать. С её эвакуацией имелись большие проблемы, так как она была забита ранеными.

В столице с каждым месяцем становилось всё неспокойнее, а окружающая Николая II обстановка всё печальнее. Начиная с осени 1916 года в оппозицию к Николаю II встали не только либеральная Госдума, но и его ближайшие родственники, образовав «великокняжескую фронду». Общим требованием родственников стало отстранение от управления страной Распутина и царицы-немки, введения «Ответственного министерства» и Конституции. Открыто сочувствовали либеральным идеям великие князья семейства Романовых, зять Николая II принц Ольденбургский, тётя Мария Павловна и даже предполагаемый преемник на престоле Михаил Александрович Романов. Окончательно испортила настроение Коленьке собственная маман, в штыки встречавшая его решения.

Накал страстей выплеснулся первым актом будущей трагедии. В ночь на 17 декабря в Юсуповском дворце был избит, отравлен и застрелен Фёдор Распутин. Под следствием оказались высокие заговорщики: князь Феликс Юсупов, черносотенец и депутат Думы Владимир Пуришкевич, великий князь Дмитрий Павлович Романов и офицер британской разведки «МИ-6» Освальд Рейнер. На ведущих дело следователей давили великие князья и британские власти, а показания участников убийства были запутаны, так что всё шло к тому, что Распутин сам себя отравил, избил и застрелил, чтобы наверняка помереть. Это событие напугало жену императора Аликс. Озлобленный Николай неожиданно жёстко пресёк «Фронду», под разными предлогами выслав из столицы всех опальных великих князей.

Ерофеев ввёл меня в курс дела известных ему городских новостей, после чего вместе мы отправились во дворец, где вначале встретились с Софи Друбецкой. От неё узнали пикантные подробности этого дела, обстановку и расклады в царском семействе. Затем с Борисычем имели аудиенцию у жены Николая, Александры Фёдоровны. Она была в полном расстройстве чувств, постоянно всхлипывала, рассказывая нам о смерти своего духовного наставника и предательстве ближайших родственников.

– А где Мария Фёдоровна?

– Императрица Мария София Фредерика Дагмар перебралась в Киев. Алексей, скажи, ведь Николай – император, поэтому он должен руководить государством!

Насколько я знал, между женой и матерью Николая II существовали трения, которые сейчас явно выплыли наружу, а большинство родственников Николая Аликс вообще терпеть не могли. Причина была простой – она влияла на Ники сильнее их всех вместе взятых, чего родственники не могли ей простить.

– Должен, ведь он император.

– Я тоже самое говорила императрице, а она!.. Она со слезами просила Николая не брать на себя главнокомандование армией. Разве так может поступать мать?

– Увы, все матери живут в своём мире, считая своих детей маленькими.

На самом деле я подумал о том, что мать лучше других знала своего сына и понимала, что ничего хорошего из этого не выйдет. А вот Аликс, учитывая её влияние на Колю, очень не помешало бы иметь побольше государственного ума. Глядишь, и остались бы император у власти. Николай был неплохим человеком, но совершенно не обладал качествами, необходимыми царю. Так что мама всё правильно делала. Но сам Николай не мог принять иную роль. Не мог, потому что считал себя русским самодержцем, следовательно, человеком, который должен заниматься управлением страной лично. Как я узнал вскоре, Мария Фёдоровна, бросив столицу, в прямом смысле слова занялась милосердием, контролируя работу киевских госпиталей.