Закаленные бурей 1 - стр. 26
– Чего за кипиш, мужики?
– Лёх, сегодня дают новый спектакль в театре "Арт-Модерн".
– И?…
– Наши все идут, ты как?
– А чего дают?
– Крутая эротика, девки канкан танцевать будут.
Я чуть не подавился от такого анонса.
– Это они так ноги задирать будут, что панталоны видны?
– Ну да, это так сексуально!
Я чуть было не брякнул: "Откройте инет, там валом любой порнухи", – но вовремя одумался.
– Мужики, давайте без меня.
– Сэм, нельзя отрываться от коллектива, пошли.
Стар сумел через родных или знакомых прикупить билетов на нашу банду, так что мы были «белыми людьми». Зато народ в очереди у касс стоял толпой и спрашивал у входящих в театр, не продаст ли кто лишний билетик или контрамарку.
Народу в зал набилось тьма. Мы сидели близко к сцене во втором ряду с самого края, а я так вообще на последнем месте ряда. Передо мной восседали почтенные тётушки из богатых разночинцев с дочками.
В кабинете директора театра.
– Господин директор, поднимите мне жалование на рубль.
– Вы играете роли эпизода, причём, беспринципных злодеев, зачем вам жалование?
– Даже злодеи хотят есть и им нужно одеваться.
– Кукушкин, идите и работайте. Если вам что-то не по душе, после премьеры заявление мне на стол.
– Хорошо, господин директор.
– Так идите и не занимайте моё время. Девочки, у вас все готово? Идёмте на сцену, зритель уже ждёт.
Я сидел и глазел на зрительный зал, когда ко мне подошёл молодой мужчина примерно моей комплекции и одного цвета волос.
– Сударь, вы не сядете на моё место, а то мне очень неловко сидеть возле барышень.
– Отчего ж неловко, сударь?
– У меня бурчит живот, а дамы-с. У меня место на первом ряду, вам будет лучше видно. Войдите в положение, умоляю.
– Хорошо, давайте поменяемся.
Я уселся на его кресло, поздоровавшись со взрослыми дамами из обеспеченных мещан, сидящими по обе стороны от моего нового места.
Занавес открылся, спектакль начался и народ с энтузиазмом окунулся в перипетии, происходящие на сцене. Артисты старались, играли вдохновенно, все-таки премьера. По ходу пьесы все мы погрузились в атмосферу парижских улиц и театров. У девицы Мадлен, которая являлась актрисой и танцовщицей какого-то парижского кабаре типа «Мулен Руж» был самый главный воздыхатель по имени Жульен, любящий её больше жизни, своей или её, я так и не понял.
Все было бы хорошо, если бы у девицы не было бы жизненных исканий. Богема, гламурная жизнь, любовники – всем этим жила героиня, а Жульен страдал, причём, так невыносимо печальны были его монологи на природе, что тётки вначале всхлипывали, а затем плакали навзрыд от его терзаний и ревности, скажем прямо, обоснованной.