Заххок - стр. 65
И все же эффектная гипотеза шефа была слишком примитивной. Криминальная система – лишь малая часть тех невидимых подводных течений, что перемещались под видимой поверхностью боев и митингов, затягивая в завихрения сотни и тысячи людей. Я было начал: «Вообще-то, такие масштабные события не сводятся к одной причине или паре факторов…»
Шеф оскорбился: «Олег, ты все же не алкаша у пивного ларька просвещаешь. Я сам десятка два резонов назову. Начиная от борьбы региональных кланов до битвы личных честолюбий и кровной мести. Дерутся из-за ресурсов – земли, хлопка, алюминия, золота… Но прежде всего из-за трафика наркотиков. Потому-то Сангак – ключевая фигура в событиях. Точнее, ключ к ним, который ясно показывает, кто заказывает музыку. Постарайся побольше об этом раскопать».
Меня самого больше интересовало не тюремное прошлое вождя, а то, как он возвысился. Даже если Сангака и вправду выдвинула уголовная система, у него должно было, помимо того, иметься право на высокое положение, а в Средней Азии таким правом обладает лишь «белая кость». Простолюдины народными вождями не становятся. Конечно, при советской власти наверх прорвалось немало людей безродных, но то были иные условия и иное время…
Я прилетел в Душанбе и договорился с Сангаком по телефону. Оставалось добраться до его штаба. Я отправился на автовокзал, не особо рассчитывая на успех. И удача! Между Душанбе и Курган-Тюбе курсировали рейсовые автобусы. Не нарядные лайнеры советских мирных времён, а какие-то дряхлые раздолбанные рыдваны, но и на том спасибо.
До войны я бывал в Курган-тюбе, древнем городе, который не выглядит ни древним, ни восточным. В центре – невысокие, в три-четыре этажа, здания. На периферии – микрорайоны, заводы, фабрики, мастерские, автобазы, частные домики. На дальних окраинах – глиняные кибитки. Обычный советский областной центр, зелёный и очень уютный, как большинство городов в Таджикистане.
Осенью прошлого, девяносто второго года, от уюта не осталось и следа. По описаниям очевидцев, Курган-Тюбе отдалённо напоминал Сталинград: дымящиеся, разрушенные дома, безлюдные улицы, кучи мусора, покосившиеся столбы электропередач, сожжённые автомобили… Город несколько раз переходил из рук в руки, и наконец в конце сентября кулябцы из Народного фронта разгромили отряды оппозиции и взяли контроль над Вахшской долиной.
Полной разрухи я не застал. В центре города мостовые и тротуары были относительно чистыми, а о войне напоминали лишь отдельные, разрушенные войной здания. По улицам брели редкие прохожие с тревожными и озабоченными лицами. У закрытых хлебных магазинов терпеливо дожидались открытия толпы горожан.