Заговор Высокомерных - стр. 21
Комната самой Милы выглядела не менее удручающе. Почти пустая, лишь кровать, тумбочка, узкий старый шкаф и стол с одним стулом. Хотя привезенные с собой игрушки Ванечки вселяли в это помещение немного жизни и добавляли красок.
Чуть придя в себя, Мила размышляла над тем, что же делать дальше. Ясно, что увольнение откладывалось на неопределенный срок, ведь эта работа отныне будет ее основным источником дохода. Молодая женщина прикинула, сколько денег понадобится на детский сад, продукты, обслуживание машины, и невольно поискала глазами визитку Оливье де Шарлеруа. Помнится, он предлагал вознаграждение за помощь в поиске похитителя рецепта. Ей теперь это вознаграждение не помешает. Журналистка взяла валявшийся на столе прямоугольник черного ламинированного картона, на котором барственной вязью были выведены имя и контактные данные кондитера, словно тот был потомственным пэром Франции.
– Алло, добрый день, Оливье, это Мила Литвинова.
– Здравствуйте, я узнал вас, – прозвучал в ответ приятный низкий голос.
– Помните, вы говорили, что за помощь в поиске похитителя вашего рецепта готовы щедро отблагодарить?
– Да-да, конечно!
– Так вот, я согласна.
Чтобы не думать о той беде, что обрушилась на нее так внезапно, Мила решила с головой уйти в работу. Увы, уволиться она теперь не имеет права. Ей необходимо кормить Ванечку… Значит, придется терпеть замечания этого мерзкого Доронина. Хотя надо отдать ему должное – новый редактор больше не придирался. По крайней мере, пока.
На следующий день, забирая сына из садика, Мила вышла из ворот и настороженно осмотрелась. Лалина не было. Хотя она думала, что он будет поджидать ее здесь. Вместо Олега журналистка увидела выходящую из белого джипа молодую женщину в длинном черном пальто и на шпильках. Голову ее покрывал стильный платок из тонкой шерсти, но, Мила сразу обратила внимание на выбивавшиеся из-под него платиновые прядки, обрамлявшие сердечко лица. Капризно-пухлые губки, темные брови в дерзкий разлет, светлые надменные глаза, остро сверкавшие, как и золото ее сережек. Это была Дарья Лисневская собственной персоной.
При виде этой женщины журналистка еще острее ощутила, как плачевно отныне ее положение.
– Мила, здравствуйте, – позвала та, довольно ловко переступая на своих шпильках по льду. – Вы должны меня помнить…
«Еще бы», – подумала молодая женщина и прошла мимо блондинки, не оборачиваясь.
– Да постойте вы! Нам нужно поговорить. Вы все не так поняли. Это я виновата.
Мила невольно ускорила шаг, крепче сжав ручку маленького сына.
– Ну, выслушай ты меня, – взвилась Дарья. – Я все объясню.