Заговор - стр. 20
«Скоро будет рассвет. А что дальше?»
Тот самый разговор с отцом состоялся ровно двадцать пять лет тому назад, когда он только что окончил университет и подбирал первое место работы. Мечтал стать журналистом, много путешествовать. По совету отца занялся изучением не только международных отношений, экономики и журналистики, но и восточными языками, неплохо овладел хинди, урду, фарси.
Занятно, что разговор состоялся совсем недалеко от этой гостиницы. Тогда у них была большая квартира совсем рядом с главной мюнхенской площадью Мариенплац.
Питер любил прогуливаться мимо Старой ратуши, бродить по переулкам и часто заходил в книжные лавки. По традиции он дарил отцу на день рождения и на Рождество старинные гравюры.
Отец умер десять лет тому назад. Как говорят американцы, «присоединился к большинству». Он прожил почти девяносто лет и доказал, что это не так уж много для настоящего мужчины. Был в отличной физической форме, несмотря на ранения, полученные во время войны. Сильный, красивый человек. Прекрасная генетика.
Жаль! Он очень любил отца.
Но как трудно было понять друг друга, когда произошло то самое признание! Для Питера откровения отца были шоком, потрясением. Этого просто не могло быть, невозможно было себе представить. По крайней мере в первые минуты разговора.
«Отец, зачем тебе все это?» – так, кажется, он спросил отца.
Франц Штайнер говорил очень долго. Все доводы были тщательно продуманы и взвешены.
Но Питер мог бы привести другие аргументы, совершенно противоположные. Они также были бы убедительными и даже бесспорными.
«Зачем тебе все это, отец?» – все последующие годы он вновь и вновь задавал этот вопрос, хотя было бы правильнее спросить об этом себя самого.
Ведь он согласился, принял невозможное, немыслимое, абсурдное на первый взгляд предложение. Его убедили даже не аргументы, а голос отца, выражение его глаз, магическая сила, которая исходила от его слов. Все доводы были вторичны. Разве в них дело? А в чем?
Теперь Питер точно знал, почему он согласился, и наконец-то понял логику размышлений своего отца.
«Я сотрудник германской разведки, но я работаю на Россию и хочу, чтобы ты также помогал моей второй родине. Все, что хорошо для России, полезно и для Германии», – сказал он тогда ошарашенному Питеру.
Отец знал, что эта работа даст Питеру новый смысл жизни, спасет от разочарований и безверия, которые будут его неизбежными спутниками. Так было и в его собственной жизни, о которой он иногда рассказывал Питеру. Потрясения, которые он пережил в годы войны и поражения Германии, были излечены его тайной, второй жизнью.