Загон - стр. 27
– Вот такие вы, да? Неотложка…
Ножа Тарасов не испугался, и это было неприятно.
– А я вас завтра ждал, – сказал он. – Ошибся.
Тарасов снял очки и покусал толстую дужку. Без очков он выглядел солидней.
– Мы с тобой нигде не встречались? – спросил Илья. – Погоди… Ты вчера на конвертере не был?
– Был.
– Ты работаешь? Ну вот, статус у тебя приличный.
Илья повернулся к ящикам и полоснул ножом по влажному картону. Внутри оказались те же пачки бумаги.
– И чего тебе неймется, чер Тарасов? Не жизнь – красота! Линейка – бесплатно, сел и поехал. В лавке тоже всё бесплатно. Харчи, шмотки – чего душе угодно! Хочешь – ходи на работу, не хочешь – на кровати валяйся, кино смотри с утра до вечера. А ты мешаешь…
– Кому же я мешаю?
– Всем! Всем мешаешь, чер.
– И тебе?
Тарасов говорил как нормальный человек и вел себя тоже – как нормальный, но Илья знал: это фикция. Ему еще на первом инструктаже объяснили, что настоящее сумасшествие умеет маскироваться. Тот, кто гуляет по улице без трусов или мнит себя Наполеоном, практически безвреден. Хуже с такими вот «нормальными». Пока они не начнут действовать, их не определишь. А когда начнут, бывает уже поздно.
– Ты обществу мешаешь, – нашелся Илья.
– А общество твое – это кто?
– Вообще… – он широко повел рукой. – Люди.
– А я – кто?
Илье захотелось ответить позаковыристей, но на ум ничего не пришло.
Пора кончать, понял он. Этот восьмидесятибалльный дебил нарочно голову дурит, отвлекает.
– Мне не избежать… – сказал Тарасов. – Судьба человека не может отличаться от судьбы человечества. Сознательное упрощение… автоэнтропия, если угодно, и как результат – самозаклание. Я к твоим услугам, палач.
Илья кончиком ножа почесал себе спину.
– Я не палач.
– Тогда санитар. Любая мотивация хороша, если она действенна.
– Тарасов… сколько у тебя баллов?
– Ты в курсе, – он медленно надел очки и расправил плечи. – Режь меня, санитар. Спасай свое общество.
Что-то было не так. На месте врача Илья без сомнения поставил бы диагноз «болен мозгами». Но сейчас он играл роль не медика, а судьи, и диагноз приравнивался к смертному приговору. Тарасовым, конечно, надо было заниматься – лечить, лечить и лечить. Но не убивать. Если казнить всех странных людей, то на Земле, считай, никого и не останется.
– Царапин! – проскрежетало в динамике. – Ты сделал?
– Нет… – обронил он.
– Связь!
Илья выругался и, нажав кнопку, ответил:
– Нет еще. Но я на месте. Кое-что выясню…
– Царапин, не трепись с ним. Выполняй и уходи. Быстро!
– Начальство беспокоит? – улыбнулся Тарасов, снова снимая очки.
– Что ты молчишь, Царапин? – гаркнули за ухом.