Заглянувший. Исповедь проклятого - стр. 18
Развернувшись, я направился к двери, попробовал дернуть за ручку, и, конечно, ладонь прошла сквозь нее. Черный человек тихо посмеялся. Набравшись смелости, я прошел сквозь дверь на лестничную клетку, пытаясь не злиться и не раздражаться из-за преследователя, тем самым, не насыщая его энергией неконтролируемых эмоций. Попробовал проскользнуть между этажами вниз, но ничего не добился. Для сознания это оказалось сложнее, так что пришлось спускаться по ступеням. Черный человек уже поджидал у подъездной двери.
Невидимый энергетический канал, что питал меня, ощутимо сужался. Высшие силы отказывались от меня, как от бесполезного элемента. А черный человек все смеялся и смеялся, не отставая ни на шаг, подобно стервятнику. Не удостоив его взглядом, я выскочил на улицу.
Несмотря на позднее время, на площади было слишком людно. По началу, я даже не понял, почему все эти люди просто стоят, а не идут по своим делам. Мертвецы, такие же как я, но по каким-то причинам пребывающие в забытии, потерянные, напуганные, все еще одержимые страстями, привязанные к земной тверди против воли, эти скитальцы остались без востребования. Находиться среди них невыносимо. Одно лишь присутствие рядом выжимало все соки, вытягивало оставшуюся силу, и голод становился с каждым мгновением ощутимее.
Я старался не смотреть на их обезображенные полуразложившиеся трупные лица. Гнилостный смрад вперемешку с такими же гнилыми раздумьями исходил от них. Я буквально считывал мысленные потоки, будучи подключенным к общей с покойниками эмоциональной волне. Все, о чем они мечтали – вернуться в людской мир любыми способами.
– Даже если одному из них удастся подселиться в чужое тело, его дух никогда не будет прежним, мельчая день ото дня. Только представь – он старался воскреснуть, вернуть земные ощущения, снова испытать вкус любимой пищи, сладость спокойного сна, тепло человеческих объятий. Но единственное ощущение, которое будет испытывать – чувство утекающей сути, рассеивающейся в пустоту. А вместе с этим – чувство обреченности и неотвратимого конца. Цепляясь за отвоеванное в противоестественной борьбе чужое физическое тело, духи лишаются последней крупицы добра и тем самым навсегда вычеркивают себя из всех возможных миров, – поведал неразговорчивый до сих пор спутник.
– Что же меня отличает? – я сомневался, что чем-то лучше их, однако, я хотя бы пребывал в сознании и мог контролировать свои действия.
– А ты подожди, – сказал черный человек уже привычным издевательским тоном.
Мысль о родителях заставила пройти вперед через толпу умерших. Это действие не осталось незамеченным, и, хрипло задышав, они потянулись ко мне изгнившими костлявыми руками.