Загадки Красного сфинкса - стр. 47

Удары стали намного слабее и реже, и вот тут-то я взмолился о боли как о спасении – потому что мое тело повело себя неожиданно и дико. Я почувствовал, как кровь бросилась мне в чресла. Прилив был стремительным до ломоты – я кусал губы, чтобы не заорать от нестерпимого желания. Больше всего я боялся, что мсье Арман заметит это и сочтет меня порочным, нечестным, недостойным. Тут меня настигло воспоминание – однажды я видел сон, в котором я, без штанов, стоял перед Монсеньером, а тот готовился меня выдрать – тогда я проснулся в мокрой рубахе и с бешено колотящимся сердцем…

Но это было еще не самое страшное.

– Повернись, – раздался спокойный приказ. Я не мог его ослушаться. Не поднимая глаз, я повернулся к нему.

– Подними рубаху.

Я задрал рубашку до груди.

Он крепче сжал хлыст, шагнул ко мне и, плеснув по моим ногам тяжелым красным шелком, упал передо мной на колени.

Затем Арман Жан дю Плесси де Ришелье, кардинал Святого Престола, советник короля Людовика – открыл рот…

Я не чувствовал ног, не чувствовал своего тела – кроме той части, что была сейчас в полной власти кардинала, хотя что там говорить – я весь был в его власти, навсегда, с первого взгляда и до последнего вздоха.

Я не знал, что со мной – мне хотелось зарыдать, мне хотелось ударить его по лицу, закричать, обвинить в обмане, мне хотелось признаться ему в любви, умереть за него, убить за него, убить его.

Не прекращая ласк, он поднял голову и уставился мне в глаза – прожигая насквозь, его горло дрогнуло, а зрачки стали широкими, черными-черными, как пули, и в эти черные точки стянулся весь окружающий меня мир…

Я лишился чувств.

Осязание вернулось первым. Я чувствовал, как теплая рука перебирает мне волосы, медленно и нежно.

Затем услышал дыхание. Потрескивание свечей и шелест листвы за окном. Запах яблок, ладана и лаванды… Рука в моих волосах замерла, скрипнуло дерево. Я лежал на кровати Монсеньера.

Я открыл глаза и увидел прямо над собой ангелочков, трубящих в золотые трубы, в белоснежных облаках. Переведя взгляд ниже, увидел море красного шелка – рядом со мной устроился Монсеньер, а моя голова лежала на его руке, которую он опять запустил в мою шевелюру. Монсеньер поймал мой взгляд, слегка приподнял брови, словно ожидая от меня чего-то, не дождавшись, перевел взгляд куда-то вдаль, расслабленный и умиротворенный.

Я снова закрыл глаза. Вот теперь мне было хорошо. Чтобы стало еще лучше, я сделал то, чего хотел давным-давно (и хотел, я думаю, хоть раз в жизни любой человек, видевший Монсеньера) – поймал его руку и начал целовать тонкое запястье. У него были необыкновенной красоты руки – длинная узкая ладонь, длинные тонкие пальцы, узкое запястье, красиво расширявшееся к локтю – стальные мышцы фехтовальщика…