Загадки истории. Злодеи и жертвы Французской революции - стр. 51

Между прочим, одно время Марат был личным врачом графа д'Артуа, будущего вождя контрреволюционеров.

Политикой он в предреволюционные годы не занимался, но публиковал немало работ, в том числе на общественные темы. В частности, занимался уголовным законодательством (трактаты «Цепи рабства», 1774; «План уголовного кодекса», 1780 и др.), причем последовательно выступал за смягчение законодательства, в частности – за отмену законов, по которым наряду с самим преступником наказывается его семья.

Тут уместно сказать, что распределение сил «за» и «против» гуманизации законодательства было несколько своеобразным, а нам, знающим о последующих событиях, оно вообще может показаться абсурдным. Так, в пользу гуманизации законов – за отмену варварских видов казни, вроде колесования, отмену пытки и так далее – высказывались будущие вожди революции: Марат, Робеспьер, Бриссо. Ну, это еще понятно, они высказывались за прогрессивные меры. Но и правительство, министры Людовика XVI действовали в том же духе! А кто же противился этому? Те самые парламенты, которые считались главным бастионом борьбы с деспотизмом! Реформа, предусматривавшая отмену самых варварских мер, была начата еще до революции, и характерно, что ее главными противниками выступали именно парламенты, тогда как королевская власть действовала, можно сказать, в духе Робеспьера и Марата, тогдашних Робеспьера и Марата.

Так бывает нередко. Как мы помним, «Друг людей» Виктор Мирабо, отец трибуна революции, собрал чуть ли не рекордное количество «королевских писем», с помощью которых периодически отправлял в тюрьму то свою жену, то сына, то дочь. Но если почитать его труды, окажется, что он выступал с самых прогрессивных позиций. А королевские министры, уступая давлению прославленного маркиза, все же старались смягчить условия заключения его родне.

Тэн пишет, что «не будь Революции, Марат, вероятно, кончил бы в сумасшедшем доме», но это едва ли соответствует истине. Скорей всего, он прожил бы жизнь солидного врача, хотя и с различными «пунктиками». Да, он критиковал Ньютона, называл Лавуазье «шарлатаном-академиком». С кем не бывает? Вот и Гете считал, что ньютоновская теория цветов совершенно ошибочна, а правильную теорию придумал он, Гете. Но поскольку Гете посвятил свою жизнь поэзии и государственной деятельности, то его теорию цвета мы расцениваем как милую слабость, которая только делает великого человека еще более привлекательным.

Марат не был великим человеком, но и с ним дело обстояло таким же образом… но на беду грянула революция.