Загадки истории. Франкская империя Карла Великого - стр. 33
12. На таком народном собрании можно также предъявить обвинение и потребовать осуждения на смертную казнь.<…> На тех же собраниях также избирают старейшин, отправляющих правосудие в округах и селениях; каждому из них дается охрана численностью в сто человек из простого народа – одновременно и состоящий при них совет, и сила, на которую они опираются.
13. Любые дела – и частные, и общественные – они рассматривают не иначе как вооруженные».
Безусловно, с течением времени положение общинников и представителей знати претерпевало изменения, однако трансформации были крайне медленными и малозаметными современниками. И два, и три столетия спустя заведенный порядок в общих, наиболее значимых, принципиальных своих чертах сохранялся, передаваясь в качестве нерушимой традиции общественного устройства от поколения к поколению. В этом контексте уместно будет привести слова византийского историка VI в. Прокопия Кесарийского, написанные им о современных ему славянах в книге «О войне с готами»: «…племена эти, склавины и анты не управляются одним человеком, но издревле живут в народовластии (в греческом тексте Прокопий использует слово «демократия» – прим. автора), и оттого у них выгодные и невыгодные дела всегда ведутся сообща (возможен также перевод «для всех», «для всеобщего блага» – прим. автора). А также одинаково и остальное, можно сказать, все у тех и у других, и установлено исстари у этих варваров». Их в одинаковой мере можно отнести и к германцам, причем как ко времени Гая Юлия Цезаря (середина І в. н. э.) или Корнелия Публия Тацита (рубеж І—ІІ вв. н. э.), так и Аммиана Марцеллина (IV в. н. э.) или Сидония Аполлинария (V в.).
Как представляется, история о свержении с престола и изгнании распутного франкского короля Хильдерика, приведенная в «Истории франков» Григория Турского, «Хронике» Фредегара и повторенная в «Книге истории франков» (во всех текстах можно проследить порой существенные отличия), как нельзя лучше свидетельствует о том, что еще во второй половине V в. вождь франков был далеко не всесилен и рядовые воины-общинники, действуя согласованно и сообща, могли низложить его и призвать на правление кого-либо иного, в данном конкретном случае – римского магистра армии Эгидия.
Таким образом, основой франкского войска были полноправные свободные вооруженные общинники, одновременно являвшиеся также носителями верховного суверенитета всего племени. Те же руки, которые держали мотыгу, чтобы обрабатывать землю, и стрекало, чтобы погонять скот, при необходимости брались за меч и копье. Мирные переселенцы были одновременно армией вторжения, а воины франкского войска – обычными скотоводами и землепашцами. В этом была главная сила германцев и, возможно, в этом состояло их главное преимущество перед римлянами, для которых военная служба для защиты отечества давно уже перестала быть «священным долгом и почетной обязанностью». Заинтересованные в получении новых земель и военных трофеев франкские воины-общинники составляли высоко мотивированное войско, готовое терпеть жару и стужу, слякоть и промозглую сырость, раны и болезни – словом, все лишения далеких переходов и боевых действий, ради получения в итоге заветных богатств и обретения нового дома, где можно было бы зажить мирной зажиточной жизнью. Важным при этом и в походе, и на полях сражений оказывалось боевое братство, крепко сплоченное кровным родством, когда отцы сражались в одном отряде бок о бок с сыновьями, дядья – с племенниками, деды обучали пользоваться оружием внуков. Не подвести родственников, не посрамить себя в глазах сородичей было в таких условиях не менее, а то и гораздо более важным мотивом, чем обогащение.