Загадка убийства Распутина. Записки князя Юсупова - стр. 19
В трудах зарубежных историков и писателей встречаются такие сведения:
«Как и многие другие молодые люди, родившиеся в богатстве и знатности, Дмитрий в своей частной жизни был повесой и гулякой. Он был завсегдатаем петроградских рестораций и ночных клубов, и после шумного веселья и многих возлияний он и его друзья часто заканчивали вечер в компании цыган в ресторанах на островах. В течение многих лет его ближайшим другом был князь Феликс Юсупов, чья репутация безудержного любителя разгульной жизни граничила с легендой. Однако на время им пришлось прервать дружбу, когда царь, встревоженный обилием сплетен об их совместных “забавах”, приказал Дмитрию прекратить встречаться с Юсуповым»[32].
Однако, по мнению многих современников той эпохи, а также историков в наше время, великий князь Дмитрий Павлович также был подвержен греху нетрадиционной сексуальной ориентации. В одном из писем Феликса к матери имеются такие строки:
«“Если портсигар не найдут, то надо сделать следствие, потому что я знаю наверно, что его найдут в доме. Вели осмотреть ванную. Вчера Дм. Павл. [великий князь Дмитрий Павлович] опять хотел сделать пи-пи [в] ванную и у нас из-за этого произошла драка. Может быть, в это время портсигар и завалился куда-нибудь”. В память об этом случае долгое время в переписке княгини Юсуповой с сыном Великого князя звали “Портсигар”»[33]
Некоторые историки и писатели в своих трудах подчеркивали:
«Но репутация молодого князя оставалась весьма сомнительной, его резонно считали гомосексуалистом. На самом деле Феликс был бисексуалом, но это уже тонкости…»[34]
С юных лет Феликс увлекался спиритизмом. Еще при жизни старшего брата, они с Николаем вызывали духов и, по признанию самого Феликса, «наблюдали вещи удивительные». Продолжалось это до тех пор, пока массивная «мраморная статуя не сдвинулась и рухнула» перед остолбеневшими от ужаса братьями. И тогда они дали друг другу обещание дать знак с «того света», когда один из них умрет первым, тому, кто останется жив. Обещание это, конечно, вскоре забылось, но зимой 1908–1909 гг. этот случай вспомнился поневоле. В одно из краткосрочных посещений дворца в Петербурге на набережной р. Мойки, д. 94, среди ночи неведомая и таинственная сила подняла Феликса с постели и заставила пойти к комнате Николая, запертой на ключ со дня его смерти. «Вдруг дверь открылась, – вспоминал Феликс. – На пороге стоял Николай. Лицо его сияло. Он тянул ко мне руки… Я бросился было навстречу, но дверь тихонько закрылась! Все исчезло».
Эта история напомнила Феликсу печальную судьбу старшего брата Николая, который был убит 22 июня 1908 г. на дуэли конногвардейцем графом А.Э. Мантейфелем, супругом графини Марины Гейден, которая явилась причиной конфликта. Он сохранил и письмо, полученное им от графини Марины Александровны Мантейфель (Гейден), незадолго до гибели брата, в котором та предупреждала: