Загадка песков - стр. 4

, вполне стоит извинить за жалобы на то, что его обрекают на такое мученичество. Чего еще можно ожидать, когда джентльмена, так строго следующего расписанию высшего общества, запирают в границах Лондона в сентябре? Я назвал это мученичеством, но на самом деле это стократ хуже. Ведь всякому известно, что ощущать себя мучеником в какой-то степени приятно, но я-то давно миновал эту стадию. Ею я сполна насладился в середине августа, когда связь с обществом еще крепка и эмоции переполняют. Так было, когда я узнал, что пропущу вечеринку в Морвен-Лодж. Леди Эшли лично сообщила об этом, отвечая на мое письмо, в котором я излагал, до крайности косноязычно, причины, по которым вынужден оставаться в конторе.

«Нам известно, как вы должны быть сейчас заняты, – писала она. – Надеемся, что вы не перетрудитесь. Всем нам будет очень вас не хватать».

Один за другим друзья «ускользали» навстречу развлечениям и свежему воздуху, обещая писать и сыпля соболезнованиями. И всякий раз, когда очередная крыса покидала тонущий корабль, я мрачно упивался своим несчастьем. Первую неделю или две я положительно наслаждался им, пока наконец мир мой не опустел, продуваемый насквозь всеми четырьмя ветрами.

Я принялся делать вид, что интересуюсь жизнью оставшихся пяти миллионов жителей столицы, и сочинил несколько остроумных, исполненных дешевой сатиры писем, исподволь вопиющих об унылости моего положения, но указывающих на то, что автор придерживается достаточно широких взглядов, дабы не скучать, наблюдая за сценками, характерами и поведением лондонцев во время мертвого сезона. Я даже старался по совету знакомых чем-то заняться. Хотя статус мученика требует держаться в стороне ото всех, я обнаружил, что существует прослойка несчастных, которые не намерены мириться со скукой и находят себе развлечения. Имеются в виду речные прогулки и прочее, чем можно заняться в часы после работы. Но реки я вообще не люблю за шумную вульгарность лиц, на ней отдыхающих, а сильнее всего в это время года. Поэтому я распрощался с любителями свежего воздуха и отклонил предложение Х. снять коттедж на берегу и ездить оттуда в контору каждое утро. Пару выходных я провел у Кейтсби в Кенте, но не слишком огорчился, когда те покинули дом и уехали за границу, поскольку понимал, что такая полумера меня не спасет. Так же как и пристрастие к ироническому наблюдению за жизнью. Мимолетная жажда испытать щекочущие нервы приключения в духе «Новых арабских ночей»[2], разделяемая, осмелюсь утверждать, многими из нас, влекла меня несколько вечеров подряд в темные дебри Сохо, а затем даже далее, в восточные пределы Лондона. Однако она совершенно иссякла в одну скучную субботнюю ночь после часа, проведенного в душной атмосфере дешевого мюзик-холла на Рэтклифф-Хайвей. Я сидел рядом с дородной дамой, страдавшей от жары и то и дело освежавшей себя и ребенка глотком тепловатого портера.