Загадка Ленина. Из воспоминаний редактора - стр. 14
VI. «Убивайте и детей, и стариков»
После этого выступления террор, как и можно было ожидать, усилился, достигнув настоящей бойни в конце августа.
Вероятно, в предвидении новых террористических актов незадолго до этого была произведена регистрация бывших офицеров царской армии. Это явилось свойственным советской власти орудием – ловушкой, в которую попались многие, ибо по этим спискам впоследствии производились аресты.
Как только был убит Урицкий[20], в одной из советских газет появилась статья, призывавшая «революционных матросов и солдат не щадить классовых врагов будь то старики или дети, ибо их не переделать и они всегда останутся врагами народа…»
Призыв панически настроенной, дрожавшей за свою жизнь власти воздействовал, и в дома враждебных кругов ринулись пьяные толпы матросов, солдат и просто озверевшей черни.
На этот раз в число пострадавших попали и мои близкие, юный, также зарегистрировавшийся офицер и… двенадцатилетний мальчик[21].
– Бери и этого щенка, все одно вырастет – против народа пойдет, – сказал арестовавший офицера, едва стоявший на ногах, пьяный матрос другому потрезвее.
Все мои протесты, угрозы, что я обращусь непосредственно к Зиновьеву и даже Ленину, которые не оставят безнаказанным ареста ребенка, не привели ни к чему, а когда я, схватив мальчика за плечо, не хотела его отпустить, мне вывихнули руку, пригрозив, что если еще буду сопротивляться: «Прикончим вас всех на месте».
Опуская подробности дальнейшего и мученической смерти арестованных, я расскажу лишь о моих попытках освободить их[22]. Разрешения на въезд в Кронштадт, куда, как мне удалось узнать, отвезли их с Гороховой, выдавались в это время районным советом очень неохотно, поиски по тюрьмам осложнялись отношением уже деморализованных часовых, набиравшихся в большинстве из «преданных революции».
Впрочем, среди последних тогда еще встречались и не утратившие человеческих чувств.
Помню, как на кронштадтской пристани осматривавший пропуск часовой, узнав зачем я приехала, тихо сказал:
– Много нынче таких приезжает сюда…
И, как бы извиняясь за свои обязанности, добавил:
– Я ведь сам тоже из прежних, на фронте был, отличия имею, да вот теперь тут поставили.
На пустынных улицах Кронштадта было жутко. Устрашенные матросскими зверствами, обыватели предпочитали не показываться, и лишь кое-где встречались группы пьяных матросов.
На обращенный мною к встретившейся женщине вопрос, как найти военную тюрьму, она, пояснив, добавила:
– Только лучше к морю идите: в тюрьмах никого не осталось, всех вчера перебили.