Загадка Эндхауза - стр. 4
– Тысяча извинений, – пробормотал Пуаро. – Мадемуазель, вы чрезвычайно добры. Я крайне сожалею – ох! – моя нога… так больно… Нет, нет, ничего серьезного – просто подвернул лодыжку, и всё. Через несколько минут все пройдет. А пока не могли бы вы, Гастингс… вместе с мадемуазель, если она будет так добра… помочь мне? Я стыжусь просить ее о такой любезности.
Вдвоем – девушка поддерживала его с одной стороны, я с другой – мы скоро доставили Пуаро на террасу, где усадили его на стул. Там я предложил сходить за доктором, на что мой друг ответил решительным отказом.
– Говорю вам, ничего страшного. Просто подвернулась лодыжка, вот и всё. Сначала больно, потом проходит. – Он скорчил гримасу. – Увидите, через одну маленькую минутку я уже все забуду. Мадемуазель, тысячу раз благодарю вас. Вы очень добры. Присядьте, прошу.
Девушка опустилась на стул.
– Да не за что, – сказала она. – Но лучше бы все-таки показаться доктору.
– Мадемуазель, уверяю вас, это сущий пустяк, bagatelle![8] Удовольствие от вашего общества столь велико, что боль уже прошла.
Девушка рассмеялась.
– Вот и хорошо.
– Как насчет коктейля? – предложил я. – Сейчас самое время.
– Ну… – Она замялась. – Большое спасибо.
– Мартини?
– Да, сухой мартини, пожалуйста.
И я отправился заказывать напитки. Вернувшись, я нашел девушку и Пуаро за оживленной беседой.
– Вообразите, Гастингс, – сказал он, – вон тот дом, на самой оконечности мыса, которым мы с вами так долго восхищались, принадлежит мадемуазель.
– В самом деле? – ответил я, совершенно не припоминая, когда это я выражал подобное восхищение; скорее, наоборот, до сих пор я его почти не замечал. – Да, жутковато смотреть, как он стоит там совсем один, на краю обрыва, хотя вид, конечно, впечатляющий.
– Он и называется Эндхауз[9], – сказала девушка. – Я люблю этот старый дом, хоть он и обветшал порядком. Точнее говоря, разваливается на части.
– Вы – наследница старинного рода, мадемуазель?
– Да так, ничего особенного. Хотя последние две-три сотни лет здесь всегда жили Бакли. Мой брат умер три года тому назад, так что я в роду последняя.
– Печально. И вы живете здесь совсем одна, мадемуазель?
– О, я редко бываю дома, а когда я здесь, то двери у меня не закрываются – толпа друзей, одни приходят, другие уходят…
– Очень современно. А то я уже вообразил вас совсем одну, в таинственном и мрачном особняке, с фамильным привидением для компании…
– Какая прелесть! У вас очень живое воображение. Нет, никакого привидения там нет. А если и есть, то оно хорошо ко мне относится. За последние три дня я трижды спаслась от смерти, так что я, наверное, заговоренная.