Загадка Эндхауза - стр. 10
Его лицо выражало волнение, в голосе звучала тревога.
– Что вы ей сказали?
– Испросил ее согласия на беседу со мной – и как можно скорее. Сначала она не хотела соглашаться – и неудивительно. Она думала – я прямо видел, как мысли мелькали у нее в голове: «Кто он, этот коротышка? Грубиян? Выскочка? Кинорежиссер?» Будь у нее возможность отказаться, она сделала бы это, но я не дал ей шанса, – когда вас застигают подобной просьбой врасплох, легче ответить согласием, чем наоборот. Она сказала, что будет дома к шести тридцати. Ça y est![18]
Я рискнул заметить, что тогда все, кажется, в порядке, но мое замечание не встретило одобрения. Пуаро нервничал, как та самая кошка на раскаленной крыше. Весь день он ходил туда-сюда по нашей гостиной, бормоча что-то себе под нос и переставляя с места на место безделушки. Когда я заговаривал с ним, он только отмахивался от меня и тряс головой.
Едва стрелки часов показали шесть, мы вышли из отеля.
– Невероятно, – заметил я, когда мы спускались с террасы. – Пытаться застрелить кого-то в саду отеля… Только сумасшедший мог пойти на такой риск.
– Я с вами не согласен. При одном условии это вполне безопасное мероприятие. Начать с того, что по саду никто не гуляет. Люди в отелях похожи на стадо овец. Здесь принято сидеть на террасе с видом на море – eh bien, все сидят на террасе и смотрят на море. И только я, единственный оригинал, выбираю террасу с видом на сад. Но даже я ничего не вижу. В саду есть где укрыться, вы ведь не могли не заметить: деревья, группы пальм, цветущие кусты. Кто угодно мог спрятаться среди них и, никем не замеченный, подождать, когда мадемуазель пройдет мимо. А она обязательно должна была пройти этим путем. Идти от Эндхауза по дороге куда дольше… Мадемуазель Ник Бакли наверняка из тех, кто всегда опаздывает, а потому выбирает самый короткий путь!
– И все равно он сильно рисковал. Его могли увидеть, а стрельбу трудно выдать за несчастный случай.
– Несчастный случай тут ни при чем.
– То есть?
– Так, небольшая догадка. Она может подтвердиться, а может, и нет. Не будем пока о ней; вернемся к тому, о чем я говорил раньше, – к главному условию.
– Каково же оно?
– Вы и сами могли бы назвать мне его, Гастингс.
– Ни в коем случае не хочу лишать вас удовольствия блеснуть умом за мой счет!
– О! Какой сарказм! Сколько иронии! Что ж, пожалуйста: условие прямо-таки бросается в глаза – мотив убийства наверняка не очевиден. Будь оно иначе – вот тогда это действительно был бы риск! Люди стали бы говорить: «Интересно, уж не сделал ли это Такой-то? Где находился Такой-то, когда раздался выстрел?» Нет, убийца – потенциальный убийца, точнее говоря, – в данном случае не очевиден. И вот почему я так боюсь, Гастингс! Да, сейчас я очень боюсь. Я успокаиваю себя. Я говорю себе: «Их четверо». Я твержу: «Ничего не случится, пока они все вместе». Я повторяю: «Только безумец пойдет на такой риск!» И все равно мне страшно. Эти «несчастные случаи» – я хочу знать о них всё!