Загадка для капитанов - стр. 17
Потом приказала соратникам рассеяться по обитаемым мирам и ждать сигнала, а сама увезла меня на маленькую планетку, расположенную в глубине сектора. Тут я росла до двенадцати лет, практически ничего не зная о своей семье и своей родине.
На комоде стояли портреты мамы, папы и брата, рядом на стене висели мои детские фотографии, на полу валялись мячи и скакалки, на столе – учебники. У меня было детство обычной девочки из небогатого квартала – игры во дворе, детский сад, школа, а потом…
В один прекрасный день к нам приехали гости. Мужчины и женщины разного возраста и наружности. Бабуля их всех приняла в нашем доме, вывела меня и сказала:
– Вы все знаете особенность нашего рода, – после чего замолчала и обвела присутствующих тяжелым взглядом. Многие вздрогнули. – Я получила известие. У меня есть год. За этот год ваша принцесса должна узнать все!
И началось.
Занятия в школе бабуля отменила, получив справку о каком-то редком генетическом заболевании. Учителя к нам не приходили – присылали задания на комм и получали их решенными. Поначалу меня пытались вытаскивать в школу на разные контрольные и проверочные работы, но я приходила такая уставшая, бледная, с синими кругами под глазами, и часто, выполнив задание, засыпала за партой, так что вскоре меня перестали дергать – учителям стало хватать онлайн присутствия.
За следующие полгода я узнала все о своей родной планете, моих родителях и близких. Тайны семьи, рода, королевской фамилии и погибающей планеты. Уцелевшие придворные, двенадцать лет выживающие в галактике, стали моими учителями. Этикет, политика, боевые искусства, грим, актерское мастерство, взлом электронных устройств, взрывное дело и прочее.
Я удивлялась, спрашивала бабушку – почему вдруг так внезапно и так интенсивно?
– Скоро узнаешь! – отвечала бабуля и добавляла в мое расписание еще одно занятие.
Она была кудесницей дрессировки. Три часа международной политики с преподавателем, затем три часа одинокой велосипедной прогулки с наушниками в ушах. Бассейн с элементами подводного плаванья, потом спарринг и чайная церемония на ужин.
Ночью меня могли разбудить, сунуть в руки бластер и потребовать его разобрать и собрать. А могли сунуть младенца, чтобы я, не просыпаясь, его покормила, сменила подгузник и усыпила. Или нож – метнуть в летающую по спальне мишень. В общем, полгода были настолько интенсивными, что я чуть не забыла, кто я и что я. А потом я увидела, как бабушка утром идет в ванную, и все поняла.
Она умирала.
Секрет ее семьи был в том, что они абсолютно точно знали, когда умрут. Бабуле оставался год, когда она собрала всех и приказала меня учить. О, меня и раньше учили. Я знала несколько языков, занималась музыкой и танцами, бегала кроссы и немного училась у пожилого кхиринца тому, что он называл «танец в пустоте». Однако все это было лишь кирпичами, положенными в основу моего будущего образования.