Zαδница Василиска - стр. 17
– Хрен с вами, Аркадий, уболтали. Давайте пробовать.
– Хе, – отзывается из машинного Хренов, – как в старые времена! Представь, что на «Гребин» заходишь!
– Не буду, – бурчит в ответ Лобачевский. – С Гребином вы тогда, Пётр Васильевич, налажали. Я лучше на «Инзюкту» зайду. Нам призовые нужны, без славы как-нибудь обойдёмся.
Устойчиво попадать в центр смоделированного навигационным компьютером объёма Аркадий начал попытки с двадцать восьмой. Рискнул нырнуть в реальный поток через сутки. После трёх десятков безошибочных маневров и ехидного запроса с болтающегося в тысяче километров «Звонкого». Голосом капитан-лейтенанта Максимовича миноносец поинтересовался – с чего это молодёжь на экранах так и мелькает? Не нужна ли помощь?
– Отрабатываю маневр уклонения от миноносца противника, – признался Аркадий, перепроверил расчёты, ввёл данные и утопил клавишу ввода.
– Получилось, однако, – невозмутимо объявил Бэргэн, обшаривая прицельным устройством нависшие над «Тюленем» астероиды.
Энергично помянула командирскую маму геолог, обнаружив ближайшую каменную глыбу в считанных метрах от правого борта.
– Таки чуть не угробил, п… – вовремя прикусила себе язык женщина. – Сдай влево помалу, или осевой по часовой на три, иначе дрон штатно не отойдёт.
Двадцать тонн мелкодисперсного углерода интендантское управление заглотило, как щука уклейку. Пожилой делопроизводитель аккуратно выписал расчётные документы, проверил, упал ли перевод на счёт получателя, повернулся к Аркадию и требовательно произнёс:
– Ещё.
«Тюлень» две недели метался между астероидным полем и орбитальными доками, пока при очередном всплытии не притёрся к небольшому, по счастью, астероиду. Помяли обшивку. Несильно.
– Хватит, – решил экипаж, и Аркадий приказал автопилоту возвращаться на орбиту Кемптауна. Путь, который Г-9 проходил за часы, «Тюлень» одолел за неделю.
– Ну, хоть так, – грустно вздохнул капитан грузового подпространственника и ласково погладил подлокотник старенького командирского кресла.
После акробатики в астероидных полях приводнить «Тюленя» рядом с ремонтным судном – это семечки. Смог бы и корабельный кот, существуй он в природе.
После посадки в корабле первыми умирают звуки. Вот только что он жил на полную катушку, жужжал, щёлкал, шипел и попискивал. Привычное ухо этого не воспринимает, опытный пустолаз насторожится, если в привычном звуковом фоне исчезнет какая-то нота. Но вот командир отключает гравицапу (никто не знает, когда и отчего к гравитационным колоннам кораблей прилипло это прозвище), корабль всем весом опускается в воду и начинает покачиваться на волне. Прощальная россыпь отбиваемых на клавиатуре команд, и по очереди уходят в спящий режим или выключаются корабельные устройства, системы и механизмы. С гудением опускаются заслонки реактора, убирая торсионные поля, в рабочей зоне затухает маленькая копия солнца. Тускнеют световые панели, корабль погружается в сумрачную дрёму. Зато резче и отчётливей становятся прочие звуки. Гулко отдаются шаги по коридору, а звук упавшего с пульта электронного ключа отдаётся в ушах пушечным выстрелом.