Зачерствевшие рассказы - стр. 1

Сложно сказать наверняка, как должно происходить рождение Бога, но точно не так. Как факт само Его появление на свет в качестве Бога было абсолютно неочевидно. Дело даже не в том, что Его нынешнее существование неочевидно для других, а скорее в том (и это никому не придет в голову), что приподнятый указательный палец с зассанной простыни может быть ознаменованием его рождения.

Как бы то ни было, сегодня Он стал Богом прежде всего для себя – Богом палаты Овощей. Богом, у которого были конкретные намерения относительно своего будущего.

Примерно семь лет назад – да-да, прошло около семи лет – Он видел Ее в последний раз. Ему тогда показалось, что был ноябрь, но это уже неважно. Она зашла в палату, и Он почувствовал, что сегодня Она выглядит необыкновенно хорошо. Его мозг мог бы придумать миллион причин, с которыми это могло быть связано, но не стал этого делать. Мозг лишь напомнил, что Она для него теперь значит. И тут же легкий восторг сменился обрывками воспоминаний, пришли невыносимая злоба и такая же невыносимая боль. Цветок. Точно цветок, нарисованный дерьмом, – Его мозг быстро подобрал сравнение, и всё сразу встало на свои места.

Она, как всегда, даже не подошла к нему, не сказала ни слова, не задержала на нем взгляда, со стороны могло бы показаться, что в палате Она одна. Просто прошла к окну, просто открыла сумочку, просто достала из нее телефон. Всё это Он видел тускло, размыто – периферическое зрение не позволяло всё хорошо рассмотреть. Но Он знал, что всё происходит именно так. Набор номера, непродолжительное ожидание, и вот на звонок отреагировали.

– Мам, я только что снова говорила с Его доктором. Прогноз тот же. Он навсегда останется Овощем.

Молчание.

– Не знаю, доктор сам не понимает, почему Он до сих пор жив. Сказал, что внутренние органы давно должны были отказать, но почему-то этого не случилось.

Молчание.

– От чего Его отключить, мам? Он не подсоединен к аппарату искусственного поддержания жизни. Мам, ну ты вообще о чем?

Молчание.

– Мам, мне весь мир не мил, когда я о нем вспоминаю. Конечно, я осознаю, что Он теперь просто груда мяса и костей, но мне всё равно неприятно с этим жить.

Молчание.

– Мам, ты можешь мне просто помочь? Можешь? Можешь что-нибудь придумать? Я уже так устала от этого.

Молчание.

– Ладно. Целую. Позвоню вечером из дома.

Телефон – в сумочку, поворот, удаляющийся стук каблуков. Жалости от того, что Он не успел ее четко рассмотреть, когда Она уходила, не было: вернется еще. Но Она больше не приходила.

-–

Примерно так же незадолго до их последней встречи Овощ узнал, что Она сделала аборт. Она так же разгуливала по Его палате, общаясь по телефону с мамой, так же была в палате одна, так же существовала в другой реальности.

– Да, мама, всё прошло хорошо. Да ты права, я же еще молода.

Молчание.

– Нет-нет, доктор сказал, что у меня еще будут дети.

– Нет, даже времени не потеряла, сделала прямо у него в больнице.

Молчание.

– Он? Доктор сказал, что без изменений.

– Целую. Наберу завтра.

Он просто не мог себе представить такой расклад – у него больше нет ребенка, наверное, это была… наверное, это был… Наверное, наверное, слишком много «наверное». В нем кипели злоба и боль. Только ночью Он смог немного успокоиться, и тогда-то мозг подсказал Ему одно из решений – поговорить с общим Богом. С тем общим Богом, с которым разговаривают все, с тем, который, говорят, может действительно помочь. И Овощ с Ним заговорил, заговорил мысленно. Он начал кротко и боязливо, поскольку это была его первая беседа с Ним, ему казалось, что именно такая манера разговора с общим Богом – самая верная. Он просил: «Господи, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, уничтожь эту суку, уничтожь, уничтожь ее как можно болезненнее». Овощ в красках представлял способы ее уничтожения, самые желанные для него. Всё больше времени уходило на беззвучные разговоры, на яркие образы, но с ней всё было в порядке. Где-то два-три раза в месяц Она приходила к нему в полном здравии… вернее, не так: Она заходила в палату во время визитов к его лечащему врачу, чтобы узнать положение дел у Овоща. Приходила, видимо, с надеждой услышать, что с ним всё плохо и скоро всё закончится.