Забытый мир - стр. 42
– Это ведь шутка, правда? – парень вновь увидел тех ребят, мёртвых и неподвижных, засыпаемых снегом, словно статуи в парке, в котором он так любил гулять вместе с родителями. Ему внезапно показалось, что внутри него, как в тёмной воде, открыл круглые глаза и вытянул щупальца какой-нибудь монстр, живущий в самой глубине подсознания.
– В такие времена смерть – это не шутка, а констатация факта, – равнодушно произнёс мужчина. Он снова взялся за лампу и приподнял её, освещая своё лицо.
Павел отстранёно подумал, что этот мужик – точно не русский. Кожа измождённого лица была желтоватой – и не только от света трепещущего огонька в лампе. Да и большие, выразительные глаза оказались с жёлтой радужкой. А таких глаз у нормальных людей, которые окружали его с детства, он никогда не видел. Да и черты лица не были славянскими. Мужчина чем-то был похож на цыгана, только не выглядел бродягой, а скорее аристократом в изгнании, вроде графа Монте-Кристо.
Несколько раз моргнув, пытаясь взять себя в руки и не сорваться в банальную истерику, Павел внезапно пришёл к выводу, что его странный собеседник – точно турок!
– Ах ты проклятый басурманин! Убийца! – эта мысль, а также воспоминания о мёртвых солдатах, подействовали на Павла, как красная тряпка на быка.
Ему внезапно показалось, что от недавно появившегося на пальце кольца исходит тепло, а через мгновенье рука будто окунулась в кипяток. Яркая вспышка на мгновенье ослепила его. И, спустя пару секунд, хлопая ресницами, парень с недоумением и шоком обнаружил, что они вместе с тем, кто уничтожил весь белый батальон, очутились совершенно в ином месте. А церковь куда-то подевалась, будто и не было её вовсе.
Павел истерически расхохотался, подумав, что наконец-то сошёл с ума. И может наконец-то отдохнуть от реальности в мире своих грёз.
Он внезапно обнаружил, что втыкает отцовский кинжал в грудь проклятого басурманина, удерживая его второй рукой на земле.
И кровь залила его руку и грудь мужчины, вновь напомнив ему тот самый сон про залитый кровью крутящийся глобус в его комнате.
– А ты ведь твердил, что боишься остаться один, – в последний раз прохрипел мужчина, улыбнулся окровавленными губами, а затем замолчал, застыв в нелепой позе с открытыми глазами.
Пытаясь оттереть кровь об одежду – свою и убийцы, которому он отомстил за смерть недавних товарищей, которых он даже не успел узнать, но которые приютили его, обогрели и даже поделились драгоценным спиртом, Павел не сразу огляделся по сторонам.
А когда осмотрелся, то снова уверился в том, что либо сошёл с ума, либо ему приснился затяжной кошмар.