Забытый мир - стр. 33
Он прикусил нижнюю губу едва не до крови и подумал, что вчера, как и многие подростки и дети, совершенно не верил в полномасштабную войну народа против… народа. Ведь их семья даже не была богатой! И при его жизни никогда не имела поместий и не издевалась над крестьянами. И не содержала фабрику, где измывались над рабочими.
Сжимая кулаки, Павел очень ясно осознавал, что отцовское послание опоздало. Совсем немного. В городе набрасывались на таких, как он, будто он был чьим-то врагом!
Словно разверзся ад, и демоны в рваных одеждах вынырнули из него и принялись охотиться на живых. И большинство людей забилось по домам, покорно ожидая гибели, и надеясь, что пронесёт. Что их только ограбят, но не убьют. Кто-то, наверное, считал, что наконец-то наступил Апокалипсис, которого все с таким напряжением ожидали в 1900 году, но так и не дождались.
Хаос постепенно поглощал их страну. Государства и власти больше не существовало.
Трясущийся от страха гувернёр с непроизносимым именем забился в экипаж. Кучер почему-то не присоединился к травли "поганых аристократов", и спокойно сидел на козлах, ожидая дальнейших распоряжений.
Павел запрыгнул в экипаж, сжимая коленями чемодан. И внезапно осознав, что надежды на спасения нет. И что он больше никогда не увидит отца. Что они не смогут перейти границу.
– Мы опоздали, – произнёс Павел совершенно спокойно, этим напугав себя ещё больше. Ведь раньше он не был настолько безразличен к собственной жизни. – Мы даже из города не уедем.
– Как вы можете так говорить? – весь дрожа проговорил гувернёр, забившись в угол. С ним не было никаких вещей, он успел спасти только себя. И второй раз очутиться на краю гибели отнюдь не желал.
Павел с презрением глянул на него, подумав, что совсем не хотел бы выглядеть таким же тощим, трясущимся "лягушатником" с длинным носом и маленькими глазами.
Кучер щёлкнул кнутом, и карета отправилась в путь. Как и все, кто в ней находился. В никуда.
– Вы должны верить в то, что мы спасёмся! – продолжил увещевания мужчина лет тридцати пяти, и, на взгляд Павла – совершеннейший старик.
– Господин, – снова заговорил гувернёр, сжимая колени длинными и худыми руками в одежде, настолько сильно заляпанной кровью, что было сложно рассмотреть её цвет. Сбежав буквально по трупам своих бывших хозяев, мужчина даже не успел переодеться.
– Никаких больше господ! – разозлился Павел. – Ты бы меня ещё графом или бароном величать изволил! Мы беспоместные дворяне, – угрюмо пояснил он. – Да и нет уже ни графов, ни герцогов, ни помещиков… Никого нет. Одна голытьба и рвань остались. Кажется, у нас все теперь равны… И все вокруг товарищи, – он криво усмехнулся.