Забытые: Тени на снегу - стр. 15
Пожалуй, пора – кинуть клич.
В ту ночь в Солнцедивном пролилось много крови, и лучше собрать её здесь, подальше от чужих глаз.
По-детски пошлёпав по ледяной воде и ощутив очередной прилив сил, я зашла в озеро по колено, окунувшись в туман. Наклонилась, коснувшись воды. Пошевелила пальцами. Задержала дыхание и длинно выдохнула, выпуская искрящуюся струю воздуха. Серебряные огоньки рассыпались по чёрной воде и соткались в несложный круговой символ.
Я выпрямилась и улыбнулась. Идите ко мне – все, чья кровь пролилась в эту землю… Закатав рукав, я чиркнула серебристым коготком по ладони, и кровь закапала в воду. Кровь к крови – я вам, а вы мне… Говорите. Расскажите. Внимаю.
Кровь – как вода: никогда не лжёт и хранит память о прошлом тысячелетиями. И мы видим её, как люди видят отражения в воде. Память поднимается густым туманом, свиваясь в образы, и иногда они просто показывают что-то из прежней жизни. А иногда говорят так, что не остановить.
Расплывчатые, но узнаваемые фигуры спускались с холма одна за другой, а я первым делом смотрела в чужие глаза: болотные – пишущих, янтарные – говорящих, обычные – человеческих. И с облегчением понимала: серебристых глаз моего народа здесь нет. И небогатую дань собрали беглянки – и десятка нет. И, конечно, наследили – оставили мне нужные зацепки. Их кровь излучала силу знающих и сдавала владельца с потрохами.
Я вытянула руки, и две фигуры с человечьими глазами, коснувшись воды, оттолкнулись от неё и сгустками крови упали на мои ладони. Я сжала кулаки, вытягивая из крови память. Да, это они, беглые знающие. В левой руке та, что ушла из долины. В правой – та, что осталась в городе и до сих пор там. Одна – рыжая и молодая, вторая – пожилая и теперь наверняка в облике кого-то местного.
Отыщу. Среди трёх-то дворов…
Искры погасли. Чужая кровь застыла на запястьях родинками. Тряхнув головой, я вышла из воды и по очереди пообщалась с застывшими фигурами, забирая осколки памяти тех, кто той жуткой осенней ночью, приехав на ярмарку, сгинул бесследно. Я вбирала всё – имена, возраст, место обитания, обрывки прошлого. Мою память читает родня, и она узнает о погибших. И передаст весточки нужным людям. Узнать – очень больно, но теряться в догадках, слепо верить и надеяться, а потом разочароваться – куда больнее.
Закончив и успокоив растревоженное, я вернулась к своим вещам, перекусила, зарылась в сугроб и крепко уснула. И никаких воющих мертвяков или туманных острогов не случилось. Беглянки выпили всё до капли, уничтожив волшебную необычность. К добру или к худу…