Забытая песня шамана - стр. 16
– Айя-я-я-я-а-а-а, ойё-ё-ё-ё-о-о-о, э-э-э-э-йя…
***
Павел Юрьевич поспешно ушел, а Клавдия Захаровна присела у окна, и мысли ее унесли в далекое детство…
Родом она была из Горного Алтая, только мало кто помнил об этом в селе, да и сама она стала забывать далекие годы. Может, поэтому ее так тронула и смутила Тандалай, только она понять не могла, зачем и почему она к ней приехала, хотя прекрасно знала, что этот мудрый по-своему народ просто так ничего не делает. Мысли зацепились за далекое, казалось, совсем забытое прошлое.
Ее будущий отец познакомился совершенно случайно с милой, приветливой, доброй алтайкой Танаш в Новообске. Полюбил ее глубокой, теплой, нежной любовью, вот только Танаш никак не хотела оставаться в огромном мегаполисе, да и ехать на малую родину Захара, в село Боровиково, наотрез отказалась. Делать нечего, пришлось Захару вслед за любимой девушкой ехать в далекое алтайское село Березов. Поженились, как полагается, вскоре родилась Клавдия, унаследовав от отца, всем на удивление, чисто славянскую внешность, а от матери – доброе, ласковое, понимающее сердце.
Когда Клаве исполнилось шесть лет, мама тяжело и надсадно заболела. Захар втайне переживал, не показывая дочери своей невысказанной боли за жену, рвущей на части доброе сердце. Танаш же внушал, что она во что бы то ни стало выздоровеет. Но мать таяла прямо на глазах. Захар пошел на крайние меры – возил Танаш лечиться к белому шаману – не помогло, тогда повез к черному шаману – результата ноль. И вскоре мама умерла.
Но в памяти Клавы навсегда осталось яркое, чарующее впечатление от посещения шамана. Он врезался ей в память своим необычным, волшебным обликом. Тогда он ей показался настоящим лесным чародеем, покорителем всех птиц и животных. На нем был надет кожаный плащ, отороченный мехом, на одном рукаве пришиты перья разной величины и окраски, на другом зубы животных, на груди красовалось ожерелье из костяных клыков. На голове, спустившись по самые глаза, сидел шлем, украшенный серебряными пластинами и рогами оленя, разбегающимися в разные стороны. По правую руку шамана покорно сидел взрослый тигр, что немало удивило Клаву: она знала всех животных Горного Алтая и была уверена, что в их местности тигры не водятся. Сам шаман сидел перед резной керамической чашей, в которой, словно играя, неторопливо, ласково, прыгали язычки пламени. Клава засмотрелась на завораживающие языки, и ей вдруг показалось, что это и не огонь вовсе, а игривые маленькие рыжие лисята, которые шаловливо бегали по чаше и, добегая до края, словно испугавшись, что могут выпасть из нее, возвращались на середину, и все начиналось сначала. Она не заметила, как уснула, а пробудилась только тогда, когда отец, мягко ступая и бережно покачивая ее на руках, внес в дом.