За все надо платить - стр. 8

Она походила по комнате, держась в тени, и внезапно спросила:

– Вы действительно спасли жизнь моему мужу?

– Разумеется, – ответил я. – Он чуть не угодил под «паккард», несущийся со скоростью сорок миль в час. Я едва успел его удержать. Он сказал, что, если бы не моя реакция, вы уже были бы вдовой.

Она молча смотрела на меня. Казалось, ее лицо выточено из мрамора.

– Так и сказал?

– Да.

Повисла еще одна пауза. Мы продолжали смотреть друг на друга. И тут я решил пробить ее защиту неожиданным ударом:

– Знай я, что вы желаете ему смерти, не стал бы его спасать, мэм.

Выражение ее лица осталось прежним, но в глазах зажегся огонек. Возможно, ее кожа стала чуть бледнее обычного. В том освещении было трудно сказать наверняка.

– Да что вы говорите, Нэш? – Ее голос звучал чуть громче шепота. Этот звук напоминал шелест сухих листьев, и мне сделалось не по себе. – Очень интересно.

Развернувшись, она вышла из комнаты и бесшумно спустилась вниз.

В армии я научился лишь нескольким толковым вещам, и вот одна из них: необходимо знать своего врага.

Казалось, у Элен есть веская причина избавиться от меня. Интересно, в чем она заключается. И еще мне было любопытно узнать, почему Элен ненавидит мужа так сильно, что желает ему смерти. Ситуация казалась занятной. Я решил, что поработаю у Дестера шофером – неделю, плюс-минус. Приятно будет отдохнуть от бесконечной ходьбы в попытке продать рекламное место. Полсотни в неделю, стол и кров; терять мне было нечего, а вот выиграть можно многое. Если повезет, конечно. Даже если она сказала правду и у Дестера нет денег – кстати, я ей не поверил, – то у меня как минимум будет пища и крыша над головой.

На следующее утро я поднялся в 6:45, навел порядок в комнатах, постелил новые простыни, найденные в шкафу, избавился от следов прежнего жильца, а потом примерил его форму. Она оказалась совершенно новой и сидела на мне как влитая: светло-серый двубортный пиджак из габардина, рейтузы, высокие сапоги и фуражка, украшенная кокардой. Костюм что надо.

В кармане пиджака обнаружился грязный конверт с небрежно написанным адресом: Голливуд, Клиффорд-стрит, 57-А, Бен Симмондс.

Я вспомнил, что так звали прежнего шофера. Интересно, он все еще живет на Клиффорд-стрит? Было бы неплохо с ним поговорить.

В 8:15 я обошел дом и открыл кухонную дверь.

На кухне не было ни единой живой души. Едой тоже не пахло, но сверху доносился аромат кофе.

У стены стояла камера глубокой заморозки, футов восемь длиной. Если набить такую продуктами, то большая семья сможет кормиться целый год.

Прежде чем связаться с Солли и его рекламным бизнесом, я провел два безотрадных года в фермерском поясе Огайо, впаривая тамошней деревенщине морозильные шкафы. При виде этой камеры я поморщился от нахлынувших воспоминаний, но все равно поднял крышку и заглянул внутрь. Там разве что мышь не повесилась. Недовольно буркув, я вернул крышку на место. За этот ящик отдали кучу денег, держать такой пустым – вопиющая расточительность.