За век до встречи - стр. 1

Тот день и вместе с ним новая глава в жизни Элизабет Дин начались в безбожную рань в Веймуте, продолжились холодом и ветреной сыростью Ла-Манша и увенчались поездкой через весь Гернси, после которой Элизабет и родителям пришлось еще долго подниматься пешком по длинному каменистому склону, в конце которого виднелся мрачный каменный дом с серыми стенами и темными окнами. Дом был большим и высоким и стоял на заросшем хвойным лесом утесе. Его фасад выходил к морю. Позади дома не было даже сада.

Увидев дом вблизи, Элизабет подумала, – но не сказала вслух, – что в нем наверняка водятся привидения и что она ни за что не согласится провести в нем больше одной ночи.

– Это моя мама, ее зовут Арлетта, – сказал отчим. – А это – Элизабет или Лиззи, как мы ее обычно зовем.

– Когда она хорошо себя ведет, – добавила Элисон, мать Элизабет.

– Да, – подтвердил Джолион. – Когда она хорошо себя ведет. А когда плохо, тогда она снова превращается в Элизабет. – Он взъерошил падчерице волосы, сжал пальцами плечо, и девочка поморщилась. Опустив голову, она разглядывала пол, выложенный искусно подогнанными одна к другой коричневыми и красными плитками, но не квадратными, а в форме неправильных звезд. О том, что рано или поздно ей придется приехать в этот дом, Элизабет узнала еще две недели назад, в самый канун Рождества, когда раздался отравивший ей все праздники телефонный звонок. Две недели назад Элисон и ее бойфренд Джолион усадили девочку в гостиной и объяснили, что его мать, – женщина по имени Арлетта Лафолли, о существовании которой Элизабет даже не подозревала, – грохнулась с лестницы в своем доме на Богом забытом острове под названием Гернси и что-то себе сломала и что ее лечащий врач настойчиво рекомендовал, чтобы в ближайшее время с ней пожил кто-то из родственников.

Кто и за какими закрытыми дверями решил, что единственным выходом из положения будет как можно скорее отправиться на Гернси всей семьей, так и осталось неизвестным, но решение было принято, и уже в середине января Элизабет пришлось покинуть аккуратный кирпичный коттедж в пригороде Фарнема в Суррее (это был единственный дом, который она знала) и переехать на остров, чтобы прожить как минимум три месяца с совершенно незнакомой старухой. Так, во всяком случае, говорила ей мать.

– Элизабет, – сказал Джолион, – поздоровайся с Арлеттой.

Элизабет очень старалась не ежиться, но в доме с привидениями это было невероятно трудно – особенно когда мамин бойфренд крепко держит тебя за плечо и знакомит с кошмарно старой женщиной, чьи хрупкие косточки ни с того ни с сего решили испортить тебе жизнь. В конце концов она все-таки набралась храбрости и подняла взгляд на стоящую перед ней старуху, но не раньше, чем с некоторым удивлением заметила, что та обута в ярко-красные шелковые туфли, украшенные шелковыми же розами в тон. Отметила она и изящные лодыжки, обтянутые черными кружевными колготками, однако главным сюрпризом оказалась роскошная шуба из переливающегося норочьего меха, подол которой доставал Арлетте до середины голеней. Над плотно застегнутым воротником шубы Элизабет увидела лицо – округлое и пропорциональное, но какое-то маленькое. На этом лице выделялись совсем не старческие розовые губы и ясные серые глаза, прикрытые подкрашенными голубоватыми тенями ве́ками. На голове Арлетты была шапка-пирожок из такой же шоколадно-коричневой норки. В колеблющемся свете свечей тускло поблескивали небольшие бриллиантовые сережки. Во всяком случае, Элизабет решила, что это именно бриллианты: вряд ли кто-нибудь стал бы носить простые стекляшки с такой дорогой шубой.

Элизабет сглотнула.

– Здрасьте, – выдавила она пересохшим горлом.

Леди в норковой шубе наклонилась так, что ее лицо оказалось вровень с лицом девочки.

– Здравствуй, Элизабет. Я много о тебе слышала.

По выражению ее лица было невозможно понять, слышала ли она много хорошего или, наоборот, плохого, однако мгновение спустя ее черты смягчились, и Арлетта улыбнулась. Элизабет робко улыбнулась в ответ и сказала: