За туманом - стр. 7
Три места в соседнем купе оккупировали возвращавшиеся из отпуска во Владивосток рыбаки. У них круглые сутки дым стоял коромыслом. Четвёртый пассажир, субтильного вида мужчина средних лет, в очках, по виду служащий, в празднике жизни участия не принимал, всё больше книжку читал. Зато рыбаки гуляли так, словно на днях наступит конец света. С раннего утра начиналось хождение по вагону в поисках спиртного, к обеду все были веселыми, а вечером – ресторан до глубокой ночи. Сразу по приезду ребята уходили в рейс на Большом Морозильном Рыболовном Траулере (БМРТ) в Берингов пролив, в Бристоль, как они говорили.
Они описывали эти долгие три-четыре месяца без берега, когда из всех развлечений – лишь нескончаемые вахты и выматывающая душу качка. Под ногами – обледенелая палуба. В кубрике – неистребимый, пропитавший все запах рыбы. А вокруг, куда ни кинь взгляд, лишь серое небо и накатывающие на тебя монотонно одна за другой стылые, ленивые волны.
– Люблю море с берега, а корабль на картинке, – глубокомысленно изрекал пожилой стармех Алексеич.
Матросик Сеня Куликов, прозванный Альбатросом, возражал:
– А мне море – в кайф! Что – на берегу? Пропьешься и лапу сосешь…
Слегка пошатываясь, выплывал он в тамбур, пьяненький, расхлябанный, с папироской, прыгающей во рту, и начинал рассказывать, балансируя привычными к качке ногами:
– То ли дело на «Рыбке?», – его подвижное лицо жило своей жизнью: гримаса боли сменялась удивлением, радостью, восторгом. Ноги сами по себе приплясывали от переполняющих рыбака эмоций.
– На «Рыбке» ведь как, – дыша перегаром, частил скороговоркой Сеня.
Руки рисовали в воздухе мерную емкость.
– Бадья на шестьсот кэгэ рыбы. На стреле. А под ногами палуба. Вверх – вниз… Сечешь?
– Полная, – он смахивал ладонью с верхушки воображаемой тары лишнюю кильку, – значит, шестьсот…
– Стрела пошла… бадья – на меня, я – нырк… срубит башку! – Он присев, испуганно смотрел вверх. – Прикинь, шестьсот кило рыбы! И сама бандула из чугуния – с тонну … Палуба пьяная. Бадья над бункером. Я внизу, маленький. За хвост ее, подлюку!
Двумя руками Сеня ловил воображаемый шкертик.
– Висну…
Альбатрос ловил воздух, жилы на руках надувались, ряшка краснела еще больше.
– Стоять!.. За рычаг дерг – килька водопадом. Живая, блин! Бьется, серебрится. Я – в болотниках, – рубил он рукой по ляжке, показывая длину сапог.
– Скольжу… – чуть не падал от усердия рассказчик.
Глаза его сияли, глядели вдаль, на лице – блаженная улыбка…
Он сейчас был не в темном заплеванном тамбуре, а в море, на палубе сейнера. Соленый воздух приятно обдувал разгоряченное работой лицо. Пахло рыбой, гниющими водорослями и немного машинным маслом. Вокруг от края и до края – море.