За спиной - стр. 56

Бенджамин понимал, что ведет себя нелепо, но это все равно раздражало его. В этот вечер Лукас казался особо плаксивым и просил поцеловать его еще раз, поскольку первый поцелуй не произвел нужного эффекта.

Джемма слишком уж с ним нянчилась.

Ладно, дело не в этом.

Бенджамину нравилось в Джемме все до последней мелочи. Нравилось, что она души не чает в их сыне. Нравилось, как загадочно работает ее мозг. Нравилась ее независимость, и ее потрясающее чувство юмора, и то, что она намного умнее его. Боже, до чего же ему нравилось, как она выглядит, каким-то образом умудряясь быть и изысканной, и сексуальной… Стоило ему в течение дня подумать о Джемме, как он ловил себя на том, что улыбается. Бенджамин не часто рассказывал своим друзьям про нее, потому что обнаружил, что в таких случаях они лишь закатывают глаза. Мужчинам полагалось жаловаться на своих жен, а не боготворить их – это было частью мужского кодекса. Но он ничего не мог с собой поделать – Джемма была девушкой его мечты.

Просто сейчас он был взбешен. И внезапно все то, что он любил в ней, стало вызывать у него раздражение.

Поэтому Бенджамин попытался напомнить себе, что нужно успокоиться, пока она еще укладывает Лукаса спать. Потому что на самом-то деле он не хотел ссориться. Хотел просто поговорить про сегодняшний вечер. Хотел сказать ей, что, если рассказы его отца ее раздражают (в это время месяца, но он не станет упоминать об этом), она может сменить тему. И что совсем ни к чему так истерично реагировать.

Хотя, пожалуй, слово «истерично» тоже не стоит использовать.

По собственному опыту Бенджамин знал, что разговоры с Джеммой могут проходить по-разному – в зависимости от того, с чего он их начинает. Он не так владел речью, как она, поэтому надо было заранее прикинуть, что он собирается сказать, прежде чем она войдет в гостиную. Можно, конечно, просто спросить у нее, что произошло в доме его родителей. Это был бы хороший способ начать разговор, верно? «Эй, Джемма, что там стряслось тогда у моих предков?» Он одними губами произнес это несколько раз, пытаясь разжать челюсти.

Когда Джемма наконец вошла в гостиную, Бенджамин был уже готов.

– Тебя не затруднит рассказать мне, что это такое было в доме моих родителей? – спросил он.

Как же он ухитрился испортить одно-единственное предложение? Бенджамин сразу понял, что совершенно неправильно сформулировал свой вопрос, поскольку щеки у Джеммы покрылись красными пятнами, а глаза сузились до щелочек.

– Я неважно себя чувствовала, Бенджамин. Это тебя устраивает? – Голос у нее был словно железо, каждое слово острым шипом впивалось в него.