За скипетр и корону - стр. 90
Рядом с ней сидела графиня Клам-Галлас.
На кресле рядом с матерью сидела молодая графиня в богатом туалете, который заставлял предполагать, что ей предстоит поздним вечером выезд.
Возле нее стоял граф Клам-Галлас.
Говорили о событиях дня, и все общество взволнованно обменивалось все чаще и громче возникавшими слухами о предстоящей войне.
– Я был сегодня утром у Менсдорфа, – говорил граф Клам, – он высказал, что взрыва ожидают на днях. После того как мы совершенно справедливо потребовали от союза решения судьбы герцогств, генерал Мантейфель вступил в Гольштейн.
– Но ведь это война? – воскликнула графиня Франкенштейн. – И что же было затем? Что предпринял Габленц?
– Габленц уже здесь, – отвечал граф, – а войска его возвращаются – нас там было слишком мало, чтобы сделать что-нибудь. Мы каждый день ждем приказа двинуть войска в Богемию. Граф Кароли отозван из Берлина, и Франкфурту сделан запрос о мобилизации всей союзной армии.
Графиня Клам живо вставила:
– Наконец-то самонадеянная Пруссия получит заслуженный урок и отмщение за все зло, сделанное этими Гогенцоллернами нашему высокому императорскому дому!
– Но разве не следовало Габленцу с его войском прийти на помощь бедным ганноверцам? – спросила графиня Франкенштейн.
– Там еще не пришли ни к какому решению, – вставил граф.
– Невероятно! – вырвалось у графини Франкенштейн, а графиня Клам прибавила:
– Неужели граф Платен забыл о своих дружеских чувствах к Австрии?
Молодая графиня вздохнула.
– Что вы, графиня? – спросил граф Клам. – Нашим дамам не следует вздыхать, когда мы готовимся сесть на коней и обнажить мечи за честь и славу Австрии.
– Я думаю о тех несчастных, – сказала молодая графиня, – чья кровь прольется, – и глаза ее устремились вверх, как бы преследуя какой-то определенный образ.
Лакей отворил двери и доложил:
– Фельдмаршал барон Рейшах!
Барон вошел, улыбающийся и веселый как всегда. Он приветствовал дам в своей галантной манере и с задушевностью старого знакомого.
– Вы выросли, графиня Клара, – сказал он шутливо молодой графине, – эти дети перерастают нас целой головой.
Он сел и протянул руку графу Кламу.
– Ну, – сказал он, – счастливцы! Вам предстоит поход!
– Я с часу на час ожидаю приказания выступать.
– А мы, старые калеки, должны оставаться дома, – сказал глухо Рейшах, и тень горькой печали легла на веселое лицо, но скоро опять развеялась. – Я виделся с Бенедеком веред самым его выступлением в Богемию, – сказал он немного погодя.
– Разве он уже отправился? – спросила графиня Клам.
– Он теперь на пути в Капитолий или на Тарпейскую скалу, – ответил фельдмаршал. – Бенедек, конечно, высказал это иначе, по-своему, но не менее образно.