За пять минут до ядерной полуночи - стр. 3

Окинув комнату внимательно-оценивающим, все примечающим взглядом, мужчина сел в кресло, продолжая осматривать интерьер.

На первый взгляд это была обычная переговорная. Стол, по форме – баранка «челночок», с изысканной цветочной композицией на полу в центре, и эргономичные, но без лишних хайтековских наворотов офисные кресла по его внешнему периметру. Деловитость стиля подчеркивал огромный плазменный экран на торцевой стене у входа. Яркий, но не режущий глаза свет струился со всей поверхности потолка, и поэтому абсолютно не ощущались замкнутость и ограниченность пространства, так присущие даже просторным, но не имеющим окон помещениям. Да, именно отсутствие окон могло бы сделать переговорную похожей на склеп, но общее убранство помещения не сковывало и не давило, а создавало в зоне замкнутого простора приятную и вместе с тем рабочую обстановку. Здесь, за контуром системы безопасности, спотыкалось и останавливалось время, о деловитую тишину разбивались суета и гул большого города, и только постоянное движение конфиденциальных сведений, информации из тайных досье, секретных цифр и фактов выстраивалось в точно выверенные политические решения, которые принимались в результате активного брейнсторминга, а зачастую и в пылу напряженного полемического азарта.

Не прошло и минуты, как дверь отворилась, и в комнату вошел мужчина по возрасту несколько старше средних лет. Несмотря на изрядную седину подстриженных и аккуратно уложенных волнистых волос, остроту и сухость черт, в загорелом лице дипломата не было и намека на близящуюся осень жизни. Лишь поблекшие, обесцвеченные временем и постоянным напряжением голубые глаза человека, много видевшего, знавшего и испытавшего, не вязались с его широкой – до открытых десен, – а потому и несколько неестественной улыбкой, элегантностью движений, отточенной лаконичностью жестов и утонченно-легкой, несколько фамильярной раскованностью манер. Его сухощавость была сродни тростниковой стройности и прозрачной хрупкости топ-моделей, демонстрирующих на мировых подиумах экстравагантные наряды лучших кутюрье. Джону Стоуну, так звали дипломата, было пятьдесят с изрядным хвостом, но американская ухоженность, привычка с детства заниматься спортом, соблюдать диету и следить за своим здоровьем, а также не без изящества сшитый светлый легкий костюм делали его лет на десять моложе.

Вопреки принятым нормам и протоколу проведения важных деловых встреч, когда в обсуждении участвуют несколько человек с каждой стороны, американец был один. В одиночестве приехал в посольство США и гость – первый заместитель директора Службы внешней разведки генерал-лейтенант Николай Гарушкин, выше среднего роста, плотный, слегка раздобревший в животе, изрядно полысевший. В официальном темно-сером со сверкающим стальным отливом и глухо застегнутом на все пуговицы костюме, полосатом, в тон голубой рубашке, затянутом под самую шею большим узлом галстуке, он был чуть старше собеседника и являл собой апофеоз академичной строгости и сдержанности протокольного стиля. С плюсовыми диоптриями очки в темно-серой оправе заметно увеличивали его и без того большие глаза. Этот открытый взгляд располагал к общению, но далеко не каждому собеседнику удавалось заглянуть в это увеличенное линзами зазеркалье души и уж тем более увидеть и понять то, что таится в глубинах его отражения. А сам Николай Константинович внимательно смотрел сквозь увеличительные стекла на окружающий мир спокойным проницательным взором ученого-исследователя, постоянно анализирующего ситуацию и мгновенно улавливающего логику и закономерности всех хитросплетений бытия.