За пределы атмосферы - стр. 57
Стал ощупывать вокруг себя. Если эта яма – колодец, то должны быть стены. Они были такие же бетонные, как края лаза. Гладкие. Казались вертикальными. Вот – такое же отверстие напротив. Тоже четкие, без выбоин, прямые края, тоже сводчатый, дугообразный верх. Колодец большой, широкий. Ни ступенек, ни хотя бы скоб для хватанья, как пожарная лесенка – в колодцах канализации такие бывают. Ухватиться не за что, и как альпинисты делают – упираясь плечами и пятками в противоположные стены – тоже не вылезти. Ширина колодца больше человеческого роста. Это что ж – сидеть здесь, пока не найдут? Орать или фонариком сигналить. Хорошо, что фонарик из дому догадался захватить. Да ну! Один кекс из научного отдела, из той конторы, где работал Густав раньше, приходя в цех – обычно с заданием на изготовление особо головоломных деталей, – напевал песенку про альпинистов: «Через несколько минут или лет тебя найдут, никогда и нигде не унывай». «Или лет» – а харя не треснет? Так говорили во дворе. Не подходило категорически.
Глаза Густава постепенно привыкали к темноте. Он поднял мопед, поставил его на колеса, прислонил к стене, забрался ногами на седло. Нет, все равно не достать до краю. Скудный луч фонарика не давал уверенно судить о глубине ямы, но даже стоя на седле мопеда, Густав не доставал метра два. Прыгать не имело смысла.
Морозец, хоть и несильный, начинал забираться под куртку. Осеннюю – зимней Густав еще не доставал в нынешнем сезоне из кладовки. Машинально поправил шарф. Потом подумал, снял его. Измерил локтем. Метра полтора. Тоже мало. Если бы был ремень, скрепить, надставить – но джинсы он носил всегда без ремня. Не в армии.
Разорвать одежду – разрезать, нож есть – и свить веревку? Из джинсовой куртки должно получиться прочно. А что привязать в качестве кошки? И куда бросать? Вокруг деревья, но бросок же будет вверх, а тут надо вбок, по-над землей. Нет, портить куртку пока рано. Он ходил по дну ямы – два шага туда, два обратно – и мерз все сильнее. Наконец решился и втащил мопед в лаз.
Лаз был низкий. Приходилось пригибаться. К тому же вдоль него шла проволока, укрепленная на некоторой высоте над полом, на железных колышках. А на полу, хоть и приблизительно ровном, не щербатом, имелись два железных профиля, вроде рельсов, вделанных прямо в бетон, параллельно. Плюнул от досады, оставил мопед, прислонив к вертикальной стене хода. Он и сам не помнил, как очутился у него этот мопед. Кажется, посмотрел на кого-то… а как это так посмотрел? Не пил ведь ничего. Нет. Не вспомнить. Просто очутился, просто обнаружил в какую-то минуту себя уже едущим на нем, а раз так, то бросать не резон. Как заехал сюда – тоже было непонятно. В лес. И главное, зачем? Думать об этом было не только неприятно, но и бесполезно – как бы ни заехал, выбираться-то надо.