За пределы атмосферы - стр. 18
– Уверены? – И мильтон посмотрел устало, так устало, будто был самим декабрьским беспросветом и гололедом, голым, как протокол. Который он и начал заполнять.
– Гражданин… Нореш? Август Васильевич? – прочитал лейтенант его паспорт, который велел предъявить. – Год рождения… Зарегистрированы по адресу… Работаете где?
– В настоящий момент в депо Предпортовая, – соврал Густав. Семён показал ему большой палец из-за спины мильтона.
– И подтверждаете, что не видели никакого…
– Ни-ка-ко-го, – раздельно повторил Густав. А потом расписался. После чего мильтон наконец оставил их вдвоем с Семёном, и уазик исполнительной власти, похрустев колесами по обледенелым колдобинам, снялся в сторону выселков за станцией.
– Т-ты, – развернулся к Семёну Густав со вдруг прихлынувшей злобой, – г-где неделю целую пьй-й-янствовал?
Мордатый, в этот раз блинообразно-бритый Семён, в полтора раза тяжелее Густава, тем не менее оробел. Замахал руками:
– Ой, паря, тут т‘ка-а истор-рыя была. Я ж п‘д‘ыномар-рку влетемши. Скор-ра пом‘шш, больница, все-т‘коэ. Оклемался – даж домой не дэрр-галсь, вот весь тут! Ыкспррментальным чем-сь лечили, за неделю всего п-чинили. Так-шо нам обоим пруха.
Густав как на стену наткнулся. А ведь да. Выбрито не только лицо, но и черепушка. И на ней шрам – похож на только что зажившую ссадину. С поперечными белыми следами – Густав знал, что это такое. Швы. На скуле тоже. Зуба не хватает одного, слева – и раньше не было или был, черт бы побрал? Не вспомнить. Отлупили по пьянке, а плетет про аварию.
– Ты пр-ра‘льно ск-зал, я пр-рыеду на Пр-рыдпор-ррто‘аю, пога‘аррю за тебя! Возьмут, аб-зательно возьмут!
– Никуда ты больше не поедешь один, бедоносец такой, – тихо, но все еще свирепо сказал Густав. – Вместе. Шмотки вот высохнут. И ша.
Глава 3. Где милиция – там трагедия
Новый год буквально завтра, и зарплату выплатили. По КЗоТу, теперь называется просто Трудовой кодекс, но смысл тот же, и норма та же: если день выплаты попадает на выходной, то должны накануне. Тридцатое декабря, все хоккей. А вот дело, которое навязали ему, лейтенанту Томилину, на горб, – делу конца-краю и вообще разумного разрешения не видится, и ни на что это дело не похоже. Банальное происшествие – девчонка упала в речку – обрастало все более странными странностями. Лейтенант Томилин по пятому разу перечитывал протокол медосвидетельствования потерпевшей Виктории Худяковой, восемьдесят четвертого года рождения, ученицы девятого класса гусятинской средней школы, и в ушах у него так и звучал голос Алевтины Прокофьевны, фельдшерицы: никогда не видала таких здоровых, про таких только в учебниках пишут да в космос посылают.