За невидимой тенью безликой химеры - стр. 33
– Я о таком ни то что не слышал, но и вообразить подобного не мог, думал уже вряд ли что-то меня удивит…, оказалось напрасно. Стикс бесконечен и непредсказуем в своих фантазиях. В полной мере я не могу описать, всё что сумел ощутить, но если коротко, в двух словах, так сказать, то это Умение лучше всего называть «Исполнение желаний».
Знахарь умолк. Я немножко растерялся, услышанное никак не укладывалось в мой набор возможных вариантов сотрудничества, сиречь, – эксплуатации Худого в вопросах добывания споровых тел.
– С какого рожна сделаны такие выводы?
– Это что, я теперь в джинна превратился?
Мы с напарником одновременно после продолжительной паузы выстрелили в знахаря вопросами. Тот, не сдержавши самодовольной мины на лице, продолжил лекцию:
– Главный вывод в том, что я не могу судить о выпавшем подарке Улья в полной мере, но из собственных ощущений и ваших рассказов совершенно определённо следует факт применения Уменья: один раз в компании стронгов, второй – при фатальной атаке заражённого. Каждый раз проявления Дара сопровождались твоими, Хват, страстными желаниями в условиях сильнейшего стресса. Вначале это была попытка вытащить несчастного мальчика подальше от кровавого безумия, затем стремление защитить от гарантированной смерти. Материализовались взаимные чувства невероятного накала.
«А мне – всё по хуй:
Я сделан из мяса
Самое страшное, что может случиться:
СТАНУ ПИДАРАСОМ !!!!!»>5
Слова известной песни сами собой всплыли в сознании. К лицам с нетрадиционной ориентацией всегда относился спокойно с пониманием. Знал, что корреляция между гомофобией и латентной гомосексуальностью доказанный факт и замечая парня помешанного на внешности, всякий раз одёргивал себя на полуслове «пидо…». Духовной работой этой я очень гордился, признавая себя человеком цивилизованным и толерантным. Раздражала лишь нарочитая эпатажность и навязчивость отдельных представителей этого племени, порой принимающая зловещие формы диктатуры гомосеков. Люди эти были мне неприятны и отвратительны, и поэтому лично себя даже в мыслях не мог отнести к голубому сообществу, а тут звучат обвинения, ну или намёки на проявление дурных наклонностей. Я собрался было обрушиться на знахаря с гневной речью и убить его праведной яростью обсценной лексики, но тут главное не переходить на личности. Оскорблять Алмаза я опасался, ведь помимо Катрана это единственный человек из уважаемых людей Южного, с которым можно свободно общаться. Я запнулся, пытаясь отфильтровать все глаголы и междометия способные опрокинуть его честь и достоинство, – завис, казалось, на целую вечность. Воздух рвался из лёгких, заставляя багроветь лицо и до боли раздувая щёки.