За Калиновым Мостом. Битва за источник - стр. 10

Возражений, как и следовало ожидать, никто не высказал.

– Вот и замечательно! – воскликнул царь. – Елисей, бери коня и отправляйся на тренировочный полигон, Илья Муромец и Алеша Попович сейчас там. Передашь им мое поручение!

– Будет сделано, ваше величество! – ответил советник и покинул залу для совещаний.

– А вам повелеваю – собирайте наших купцов! – сказал царь. – Будем налаживать торговые связи и взаимовыгодное сотрудничество с иностранцами! По правде говоря, я и сам давно над этим думал, а тут такой повод, что грешно упускать!

– Ну, коли так уж ты решил, царь-батюшка, то помимо встречи иноземных гостей, надо к их визиту и царство наше подготовить, дабы в грязь лицом перед ними не угодить! – сказал боярин Стрельцов.

– Тоже верно! – кивнул царь. – Значит нужно в народ указ выпустить, чтобы ремесленники и мастера свои лучшие творения готовили! Нам ведь тоже есть, чем иноверцев удивить! Вот ты на себя это возьми, боярин, уж не подведи меня!

– Будет исполнено, царь-батюшка! – сказал боярин Стрельцов.

На том и порешили. Бояре начали расходиться. Царь покинул зал для совещаний последним, и успел заметить, как в залитое солнцем помещение через распахнутые настежь окна ворвался лёгкий ветерок и всколыхнул занавески. Он пронесся по комнате и покинул её уже известным способом – через одно из раскрытых окон. Вырвавшись из помещения, он словно обрел силу и вихрем устремился в сторону деревни, оставив позади царский дворец и окружающий его крепостной ров. Зашуршала трава на лугу, девушки обернулись вслед порыву ветра, но он уже умчался вдоль дороги, оставив после себя лишь пыль. На деревенской площади он пронесся мимо колодца, мимо лавок и торговых рядов. Народ с изумлением смотрел ему вслед, не понимая, откуда мог взяться ветер в такой ясный день. А ветер уже пронесся через поле и вдоль дороги устремился дальше, к лесу, шум деревьев которого был слышен вдалеке. Правда теперь это был не тихий безмятежный и убаюкивающий шелест листвы, ветер набрал силу и словно вломился в лес. Ветки деревьев гнулись, шум листьев усилился, ветер устремлялся все дальше – в самое сердце леса, где деревья стояли сплошной стеной и царил вечный полумрак, поскольку солнечные лучи не могли добраться до земли сквозь густые кроны. Здесь был уже совсем другой лес – не светлый и просторный, где можно отдохнуть под деревом, слушая пение птиц, а мрачный и тревожный, где вместо птичьих трелей отовсюду доносились треск и шорохи, и тому, кто ненароком забредал в эту лесную глушь все время казалось, будто за ним пристально следят множество глаз обитателей окружающего мрака. Ветер гудел среди деревьев, и из-за этого, казалось, будто в лесу воет стая волков. Но даже волки не решались заходить в эти мрачные лесные дебри. Тут деревья неожиданно словно расступились и ветер вырвался на лесную поляну, посреди которой была одинокая избушка, которая прочно стояла на земле благодаря двум массивным птичьим ногам. Оказавшись на поляне, ветер сразу же утих, словно опасался, что избушка под его натиском не удержится на своих двоих. Но несмотря на весь свой довольно непрезентабельный вид избушка оказалась устойчивой, только вода всколыхнулась в небольшом декоративном пруду. Дверь со скрипом распахнулась от ветра и этот самый ветер скрылся внутри. Дверь с таким же скрипом захлопнулась и воцарилась тишина, лишь изредка нарушаемая треском и шорохом лесной чащи. Спустя немного времени окно избушки распахнулось и оттуда вылетел филин, желтые глаза которого горели в лесном сумраке, подобно двум жуткого вида фонарям. Птица заложила изящный вираж и устремилась вдоль едва заметной лесной тропинки, что-то высматривая внизу. Или кого-то. Поиски оказались недолгими – вскоре филин увидел, как по тропинке идет молодой человек, который, казалось, совершенно не боялся окружающего его мрачного пейзажа – скорее даже наоборот, он чувствовал себя здесь, как дома, хотя весь его внешний вид совершенно не вписывался в мрачную окружающую действительность. Его голову украшала черная бандана с белым узором, грудь была скрыта просторной бежевой рубахой, по низу и на рукавах которой тоже шел узор из орнамента, поверх рубахи был черного цвета жилет, а на ногах – в цвет жилету штаны и ботинки. Довершала его облик сумка через плечо и два ножа в ножнах на поясе. В общем, вид у него был не очень миролюбивый, и вдобавок ко всему одежда вся была в листьях и маленьких веточках, словно он только что продирался через плотный кустарник. Собственно, так оно и было. И вот, он шел по лесной тропинке и оттряхивался, сопровождая это действие потоком страшных ругательств, в которых он явно не знал недостатка.