За гранью будущего - стр. 36
Дальше – хужей. За полем пестрит лесок, скорее, подлесок берёзовый на бугре. Во время войны, сам был свидетель, там долго шли бои: какая никакая, а высотка! – важно отметил Кирьян. – Оружия, снарядов пооставалось там во множестве. На моей памяти не раз приезжали сапёры и вывозили машиной энтот металлолом. И всё ж разный народ, в том числе и детишки из округи, баловали в том лесочке: оружие искали. Одначе, никто, в смысле, чтобы подорваться, не пострадал. Вояки, видать, поработали на совесть. И, вот, теперь…
Дорога неожиданно пошла круто вниз, в яр, на дне которого среди кустов молодого ивняка журчал ручеёк. Кирьян прервал рассказ, так как лошадь остановилась, наклонила голову и стала пить воду. Парни терпеливо ждали продолжения, и Кирьян не обманул их. Когда выехали на верх, он оглянулся на своих спутников, сверкнул глазом и вновь прищурился, только грозно:
– Подрывы начались! Люди стали пропадать!
У парней от этих слов округлились глаза, а Алексей почувствовал уже знакомое тягостное волнение, как тогда, перед прыжком под колёса поезда.
– Опять приезжали военные, облазили на карачках с миноискателями каждый клапоть земли. В энтот раз ничего не нашли. На всякий случай вырыли вокруг канаву и поставили таблички, вроде: “Стоять! Ход запрещён! Опасно для жизни!” И тогда стали наведываться приезжие: корреспонденты всякие, и мужики солидные, с бородами, как у Менделеева, и помоложе, и совсем юная поросль. А одна молодая парочка даже поселилась в сохранившемся сарае. Подремонтировали его, печь соорудили. Сказывают, изучают они евсеевские чудасии… А, вот, и она, Евсеевка непутёвая! – Вскрикнул возница, когда сквозь заросли проглянули крыши нескольких то ли домов, то ли сараев. – Гостевать вам придётся у Евсеея. Мужик он спокойный, правильный. Для гостей пристройку к дому соорудил. Летом в ней жить можно, а зимой…
Кирьян не договорил, так как въехали на дорогу, больше напоминающую протоптанную дорожку, и остановились у калитки. Она выделялась свежими досками на фоне невзрачного, потрескавшегося и почерневшего от времени забора. Тут же под старой черёмухой приткнулись лавочка и столик. Они поблескивали на солнце своими отполированными досками, как бы говоря, что ими часто пользовались.
Во дворе залаяла собака, залаяла незлобно, но настойчиво, извещая хозяина о посторонних. Пока ребята выгружались, разглядывали местность и постройки, навевающие мысли о глубокой древности, появился хозяин. Он возник из двора тихо, словно тень. Морщинистое, тёмное от вечного загара лицо, излучало спокойствие и внутреннюю сосредоточенность. Одет был традиционно по-крестьянски: серая рубаха на выпуск, обвисшие на коленях затёртые суконные штаны и галоши на ногах. За ним увязалась собачка. Она уже не гавкала, а приветливо махала хвостиком, бойко вертела головой и подчёркнуто облизывалась.