За чертой - стр. 10
– Как накажем этого бегуна? – обратился горбоносый к своим товарищам, а после, не дожидаясь ответа, подошёл к стоящей рядом разрушенной хибаре, отломал пару досок и, вытащив из них несколько длинных гвоздей, вернулся к Михаилу.
– Сейчас я приближу тебя к Господу, раз ты так часто его вспоминаешь.
– Не надо, – заревел Михаил, но град ударов вновь посыпался на бедолагу.
Молодчики пинали ногами, били руками и отрывали куски одежды до тех пор, пока Михаил не очутился на земле обездвиженный, в чем мать родила.
Он почувствовал, как его перевернули на спину, после увидел кирпич, мелькнул ржавый гвоздь, и резкая боль пронзила все тело. На губах отчетливо ощущался металлический привкус крови, крик отчаянья вырвался из глотки и тут же был приглушен подошвой сапога.
– Это еще не все, сука, терпи, как Бог терпел, – проговорил горбоносый скинхед, заглянув так глубоко в глаза жертвы, что, должно быть, увидел душу. Именно этот взгляд и запомнился Михаилу, отложился где-то глубоко в памяти и еще много раз снился в кошмарах.
Вскоре силы и сознание покинули и без того ослабшее тело. На мгновенье им овладело осознание всей нелепости происходящего. Безумие мира, в котором человека могут лишить жизни лишь за то, что он не похож на других. И лишь его нынешнее низкое социальное положение дает душегубам право на убийство, они даже не задумываются, что лишают жизни человека. Михаил будто бы ушел в пространство, взглянул на себя со стороны, на мгновенье примерив роль фантома. Казалось вместе с кровью из тела утекает и жизнь. Странные ритмичные стуки, похожие на монотонный перезвон церковных колоколов, отбивали ритм сердца, с каждым мгновеньем удлиняя интервалы ударов, норовя и вовсе заглохнуть без должной встряски.
Но она все не приходила, да и нужна ли она была, может, лучше закончить жалкое существование в убогом обличии? Михаил приготовился умереть, но у судьбы на его счет были другие планы.
Работник пути, в чью профессиональную обязанность входит обход железнодорожных рельсов, промерзнув должным образом, решил на пару минут отделиться от рабочей бригады и завернуть в укромный уголок, дабы там в гордом одиночестве опустошить приготовленный утром чекланчик с горючей жидкостью, впустив в свое тело столь нужное заветное тепло.
Рука потянулась под телогрейку, где в нагрудном кармане у сердца лежал столь нужный пузырек. С ходу завернув за угол, скинув на землю крышку бутылки, рабочий шумно выдохнул и, прищурив от удовольствия глаза, решил в один глоток покончить с пойлом, как взгляд его остановился на лежащем в озере крови истерзанном человеке. Бутылка выпала из ослабшей на мгновенье руки дорожного рабочего. Пулей он бросился к товарищам и, отобрав у опешившего бригадира рацию, сообщил об ужасной находке в диспетчерскую, а после вновь вернулся к изуродованному телу уже в сопровождении коллег.