За ценой не постоим - стр. 43

– Дай, посмотрю, – спокойно сказал Виткасин.

– Уйди, – провыл красноармеец.

– Умрешь, дурак, дай, перевяжу, – связной расстегнул противогазную сумку. – Убери руки и терпи.

Бронебойщик посмотрел на связного мутными от боли глазами – лицо Виткасина было невозмутимо, и, кажется, это спокойствие подействовало на раненого. Скрипя зубами, боец убрал от раны красные от крови руки и ломающимся голосом сказал:

– Слышь, я ведь – все?

Виткасин молча полез за пазуху и вытащил нож в деревянном чехле.

– На, – приказал он, сунув ножны в рот раненому.

Точными, скупыми движениями, связной спорол пуговицы и осторожно отвел в сторону намокшие водой и кровью полы. Бронебойщик захрипел, крепкие зубы впились в твердую, просмоленную деревяшку. Из страшной раны на животе выпирали разорванные внутренности, и Виткасин понял – этот парень действительно не жилец. Связной разрезал гимнастерку, осторожно свел края раны, положил на разрыв подушку, приподнял бойца и начал обматывать торс бинтом.

– Слышь, тунгус, – прохрипел бронебойщик, – ты не молчи…

– Я не тунгус, – ответил связной, делая еще один оборот, – я – манси.

Он был сыном лесного народа, необыкновенным сыном, каких часто рождало то необыкновенное время. Вышедший из семьи охотников, Прохор Виткасин с отличием окончил школу и поступил в Уральский университет имени Горького. Услышанные в детстве легенды о хозяевах камня и металла ожили для него на горном факультете. В первом семестре преподаватели делали ему поблажки, для них было удивительно, что вчерашний охотник вообще поступил в университет. Прохор не обижался и продолжал усердно учиться. Величайшей гордостью своей он считал день, когда сам Ферсман – огромный, лысый, выслушав доклад невысокого узкоглазого студента, молчал минуту, а потом рассмеялся и повернулся к комиссии: «Малый народ, говорите? Вот вам малый народ!» Он обнял Виткасина, и летом талантливый студент был отправлен доучиваться в Москву. То было чудесное время – его учеба стала его работой, Прохор побывал с экспедициями на Кавказе и в Хибинах. Виткасин поднимался в небо на самолете для съемок и опускался под землю в московском метро, видел моря, горы и равнины необъятной страны – СССР. Сын лесного народа полюбил эту страну – огромную, удивительную, как мир. И когда 22 июня Прохор Виткасин услышал по радио речь Молотова, он точно знал, что делать. Манси не подлежали призыву, кроме того, у него была броня, но Виткасин день за днем приходил в военкомат, пока его не приняли добровольцем. Молодой геолог не знал, что в это же время товарищи его детских игр, его соседи – работники зверобойных и рыболовных бригад, так же, как оленеводы с Полярного Урала, идут на призывные пункты, требуя записать их в Красную Армию. Манси давно уже были мирным народом, но глубоко в тайге еще стояли родовые лабазы, где лежали изъеденные ржавчиной мечи, сабли и доспехи их воинственных предков. Где-то далеко началась война, на земли, о которых они знали лишь из газет, что раз в месяц привозили в таежные поселки, напал враг, и манси шли воевать за далекую Москву. Так сто тридцать лет назад их прапрапрадеды выходили из леса, чтобы записаться в ополчение – биться за Белого Царя против непонятного Наполеона.