Южное Солнце-7. Да удвоится и утроится всё прекрасное - стр. 15

Когда это было? И было ли вообще?

…Я иду, нет, скорее, плыву по морю из маков. Я опять нарушила границу заплыва. Я всегда нарушала какие-то границы. И сейчас меня заносит в эту болезненно трепещущую, безоглядную маковость. В этот беспредел недопустимого.

Кусок неба падает и раскалывается передо мной. Примятость маков создаёт ощущение крови. Сжавшееся от осознания потери небо давит на меня зубастой чёрной дырой.

Но я всё равно плыву. Я знаю, что нельзя оглядываться и останавливаться. Не знаю, что меня удерживает на поверхности. Хватаюсь за кусок неба с маковой печатью, как за спасательный круг. Я хочу залатать небо. Но не знаю, приживётся ли к нему инородный кусок. Боль, хоть и небесная, но всё равно – боль. Я становлюсь частью её. Частью этого священного таинства. Меня больше нет. Я уже не осознаю, плыву или летаю. Осознаю только, что этот кусок подарен Небом мне. Это одновременно и мой парашют, и спасательный круг. Я благодарна Небу. Но оно не требует компенсации. Высота и необъёмность компенсируют всё.

Я опять зависаю где-то между небом и маковостью. Замерли страницы моей жизни. И только теперь мне стало понятно, о чём они молчат.

Я набираю воздух. Я уже ничего не боюсь. Я знаю, что меня поддерживает Небо. Прыжок – и я оказываюсь на матовой простыне листа, где маковыми буквами выведено: «УМА ХОЛОДНЫХ НАБЛЮДЕНИЙ И…» Дальше – не разобрать.

А где-то на самом опасном краю листа алеет маковая клякса в форме сердца.

Но кого в наше время интересует чьё-то там сердце?!..