Южная роза - стр. 29
А виной всему оказались слишком самонадеянные высказывания мессира Форстера. Вот поэтому она стояла в густых сумерках галереи, наблюдая за тем, как «этот гроу» кружит в вальсе долговязую Джованну — младшую дочь синьора Домазо, и тихо его ненавидела. И ещё она злилась на отца, который успел так близко с ним сойтись, что с удовольствием представлял его всем их друзьям и знакомым, чем этот наглый гроу беззастенчиво пользовался.
Габриэль вспоминала слова Фрэн о том, что синьор Грассо советовал Форстеру танцевать с «дурнушками», и видела, как он старательно выполняет наставления своего друга. Форстер не пропустил ни одного танца и в самом деле танцевал с самыми некрасивыми девушками, толстыми матронами и престарелыми синьорами. Подносил им бокалы, подвигал стулья, сыпал комплиментами, был учтив и предупредителен до тошноты, потому что Габриэль знала, зачем он это делает, и его галантность от этого выглядела изощрённым издевательством над южными традициями и этикетом.
Нельзя же так буквально понимать то, что сказал синьор Грассо?
Но, надо отдать ему должное, танцевал «этот гроу» красиво. Легко. Будто всю жизнь только этим и занимался. Но за этой лёгкостью и непринуждённостью таилось нечто другое — как за плавным тихим шагом тигра скрывается смертельная опасность, так и в этом человеке, в его действиях Габриэль виделось вовсе не желание получить удовольствие от праздника: все его движения были точны и выверены, словно танцы были для него работой, а не наслаждением.
Неужели они все не замечают, что это всё фарс?
Габриэль рассматривала его внимательно и жадно, не зная, чем объяснить своё любопытство. То, как он держал за талию своих партнёрш — уверенно и сильно, заложив за спину вторую руку, как склонялся для поцелуя, как быстро кружил юных и был внимателен с пожилыми синьорами — всё это притягивало взгляд. И всё это ужасно раздражало.
Разглядывая его из своего тёмного укрытия, Габриэль хотела только одного — чтобы этому Форстеру упал на голову камень или бы он, танцуя, растянул лодыжку, а лучше — две и ещё руку, и по этой причине не пришёл к ним на то чаепитие, которое решил устроить отец.
— Твой Форстер занят Джованной, как видишь, — шепнула Фрэн, обмахиваясь веером, — ну, идём же! Неужели ты пропустишь всё веселье из-за какого-то «гроу»? Ты же никогда не была трусихой, Элла?
— Он вовсе не «мой Форстер»! Фрэн! Это даже звучит мерзко! И с чего ты взяла, что я его боюсь? Он просто мне… неприятен. Как… как… как лягушка, например.
Она уверила кузину, что всё в порядке, не хватало, чтобы Франческа рассказала всем о том, как она расстроена. Вальс сменила мазурка, а за ней ожидалась кадриль, которую Габриэль обещала потанцевать с племянником синьора Таливерда. Она прошла к столикам с вином и пуншем, но едва взяла в руки бокал, как позади раздался голос, который она хотела слышать меньше всего: