Южная роза - стр. 115
— Вы ещё забыли пожелать мне провалиться, синьорина Миранди!
А вот чтоб ты и провалился!
Сославшись на головную боль, она попросила Кармэлу принести ей ужин в комнату, потому что видеть самодовольного Форстера после всего, что она узнала, было выше её сил.
Она ходила из угла в угол по комнате и корила себя за то, что наговорила. За свою несдержанность и за то, что допустила всю эту неловкость… следовало бы подумать, что он попытается сделать что-то неприличное. Почему рука у неё до сих пор горит, как от ожога? Почему за этот поцелуй ей стыдно в сто раз сильнее, чем за тот, что был на балу у Таливерда?
Да почему же он так её бесит?!
Будь она мужчиной — давно бы вызвала его на дуэль! Ведь то, что он сделал — затащил их сюда обманом — это немыслимо! Воспользовался доверием отца, зная о его увлечениях, да, может, он и кости эти подбросил в пещеру — с него станется! Он говорил об этом с таким самодовольством, словно подвиг совершил!
Позже пришла служанка с целой вязанкой дров, разожгла камин и произнесла с сильным горским акцентом:
— Хозяин сказал, дэлья роса наверняка будет мёрзнуть. По мне так тепло, но ежели и правда замёрзнете, мона, вон поленья — подбрасывайте, сколько надо. Ежели мало, кликните меня — я ещё принесу. Хотя это комната Ромины, она и так самая тёплая, но могу ещё и пледов дать. Зовите меня Джида, я тут около кухни всё время.
— Дэлья роса? — переспросила Габриэль. — Что это значит?
Служанка покосилась на неё, пожала плечами и ответила неохотно:
— Да так, ничего.
Но Габриэль уже поняла.
Дэлья роса — южная роза. Вот, значит, как! Мессир Форстер даже при слугах насмехается над ней?
Вот же подлец!
Она задула свечи и залезла под одеяло, и в то же мгновенье услышала какую-то возню в коридоре, а затем дверь осторожно отворилась и в комнату вбежал Бруно. Нисколько не смущаясь, помахал хвостом, прыгнул на кровать и улёгся рядом.
— Фуу! Ты ещё как здесь оказался? — воскликнула Габриэль, натягивая одеяло до подбородка и не зная, что делать. — Уходи! Брысь! Ну же, Бруно! Уходи! Фу! Фу!
Но пёс никак не реагировал на её слабые протесты, только вытянул лапы и положил на них голову. Она попыталась столкнуть его с кровати, подтягивая одеяло на себя, но проще было столкнуть гору — пёс оказался неимоверно тяжёлым и лишь посмотрел на её потуги с искренним недоумением. Идти и просить помощи ей было стыдно: она ведь не трусиха — именно об этом она только что говорила Форстеру. А признаться в том, что она не может выгнать из кровати собаку — это дать повод всей усадьбе смеяться над глупой «южной розой». Пришлось оставить большую часть кровати Бруно.