Юркины дожди - стр. 34
Анна рассказала и о других способах раскрашивания и украшения яиц:
– Другой способ сделать яйцо ровно одноцветным – это дольше катать между обеих ладоней в краске. Но и краска должна быть раскатана, размазана по ладони равномерно. Третий способ: после того как высохла одноцветная, ровная покраска, тщательно вымыть руки и на сухую, тщательно вытертую левую ладонь положить золотую или серебряную краску и прокатать только одну из вершинок яйца, сделав тональный переход от густо закрашенного кончика к растушеванному к середине – бочкам яйца. Вроде как присыпанные золотом с одного конца яйца получались, или освещенные золотым лучом. Эти яйца выглядели особенно торжественно. Другой способ самый художественный: нужно просто разноцветными фломастерами разрисовать, как захочется, все яйцо. Эти яйца получались веселыми и даже озорными. Вот для этого и были нужны с белой скорлупой. Белые, как лист бумаги.
Соседки и Анна, засучив рукава, принялись за работу. И, как водится, когда женщины засиделись на кухне за столом, «слово за слово» – и потек разговор: «о своем, о девичьем», «о житье-бытье». Поохали, поахали, что Пасха в этом году «ранняя». Тут баба Тоня и вспомнила:
– Ой! А помните «раннюю Пасху» в семидесятых годах? Тогда еще…
Но ее перебила не менее словоохотливая баба Маня:
– Это ты про историю с отцом Василием? Ну как же! Ты, Аня, в наших местах новенькая. Много чего такого про наши места не знаешь!
И Валентина тоже стала вспоминать былое:
– Да! Отец Василий тогда в нашем Никольском храме служил. Ну да – главный храм в Ругачеве. Голос – хорош, а из себя он был… ну, если б не ряса – вида никакого! С виду, ну… прям шалопут какой-то, прости Господи!
Баба Тоня, ловко ворочая яйцо в сухоньких ручках, от краски радостно-бирюзового цвета, тоже с удовольствием вспомнила отца Василия:
– Ага! Рыжий, вечно всклокоченный, глаза зеленые, а зубы, как у хулигана, широко расставленные – «телега проедет», и всегда румяный, словно из бани. И веселый!
Баба Маня, как заметила Анна, совершенно не переносящая чужого лидерства, пришпорила разговор:
– Ну, ты описала, Тонька! Что он тебе, друг закадычный? Сосед, что ли?! Рыжий – это правда! И глазки у него всегда с огоньком, с лукавинкой были. Но сам степенный и серьезный, хоть и зеленые глаза. Царство небесное! Светлая память! – И старушки быстро перекрестились, кто красными, кто желтыми от краски руками.
– Вот чудеса были с ним, так чудеса! – степенно продолжила баба Маня.
Тут вступила в разговор помалкивавшая до того ее тихая соседка Валентина Никитична: