Юридическое мышление: классическая и постклассическая парадигмы - стр. 75
Заведующий кафедрой теории и истории государства и права юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета, доктор юридических наук, Владислав Архипов обращает внимание на состояние общества, в котором происходит утрата доверия к институтам, ранее обладавшим монополией на производство достоверной общественно значимой информации: «В таких условиях можно усомниться в возможности существования права как такового, если исходить из представлений о праве как о коммуникативном явлении. Как следствие, актуализируются вопросы о том, что для социальной реальности является “настоящим”, а что из этого “настоящего” – правовым. Настоящими являются те предметы общественных отношений, которые социально значимы в том смысле, что они отражают социальную ценность какого-либо обобщенного символического посредника как разновидности социальной валюты, составляющей социальный капитал – деньги, политическая власть и т. п. (С. Абрутин, П. Бурдьё). Правовым среди этого является то, что воплощает ценность “справедливость”, которая в социологическом понимании совпадает с идеями о “минимальном содержании естественного права”. Иное представляет собой лишь имитацию права. И хотя право по определению невозможно как симулякр, в условиях постправды количество юридических симулякров лишь умножается. Для сохранения объективного права в будущем необходимо рассмотреть возможность вместо известного ранее принципа добросовестности положить в основу права альтернативный принцип – “взаимное гарантированное недоверие”. Предлагается гипотеза о том, что в правовой системе данный принцип может быть реализован с помощью технологических методов, позволяющих создать среду доверия, исключающую субъективный фактор»248.
Владислав Архипов связывает классические юридические проблемы с постправдой – информационным потоком в СМИ и в интернет-пространстве, который намеренно конструируется в современном обществе для создания виртуальной, отличной от действительности, реальности для манипуляции общественным сознанием. То есть объективные обстоятельства отходят на второй план, на первом – личное отношение общества к происходящему.
«Если все всегда врали, говоря простым языком, то мы теряем саму концепцию истины. Условно говоря, раньше у нас было представление, что есть определенное СМИ, которое говорит истину, и мы с ней сравниваем, рассматриваем ее как некий эталон, модель в которой мы живем. А тут появляется масса других производителей истины, у нас разрывается сознание от того, что мы не можем определить даже то, с чем мы соотносим наше представление в социальном смысле. Кому верить? И все это усиливается за счет технологической платформы современных социальных медиа. Возможно ли право в этом смысле или вся юридическая деятельность – это один большой перформанс?»