Юность Барона. Потери - стр. 4
Первое, что невольно бросалось в глаза, был даже не красного дерева письменный стол, иметь каковой не побрезговал бы любой из великих князей, а висящая напротив оного картина в массивной потускневшей позолоты раме. Сюжетно полотно не шибко настраивало на деловой лад, поскольку изображало сцену подглядывания телохранителя Гигеса за раздевающейся перед вступлением на ложе супругой его патрона – лидийского царя, тирана Сарда. Картина была профессионально выписана под стиль и кисть Жана-Леона Жероме, но даже Барону, с его дилетантскими познаниями в живописи, не составило труда удостовериться в новоделе. Тем более в оригинале Жероме царица поворачивалась к супругу передом, а к зрителю – задом. Тогда как здесь, явно в угоду потенциальному обладателю шедевра, шалунья развернулась на 180 градусов, со всеми вытекающими отсюда анатомическими подробностями…
– Уфф… Умаялся как Жучка, – выдохнул за спиной заступивший в кабинет Хрящ.
Он сгрузил на паркет округлившиеся от барахла хозяйственные сумки и ладонью в платяной перчатке вытер со лба капельки пота.
– А пылища-то у них на антресолях – у-у-у! Весь перемазался, пока лазил, – взгляд блатаря застыл на пышных формах мадам Сард. – Хороша баба, сисястая. Берем?
Одновременно с вопросом Хрящ достал из кармана безопасную в делах мирских, но абсолютно убийственную в ситуациях экстремальных бритву.
– Нет, – качнул головой Барон. – Это подделка. Причем халтурная.
– А я бы взял. Брательнику в подарок. Он у меня такие сУжеты – ох и любит!
Хрящ фривольно изобразил жест рукоблудия, продемонстрировав как именно его родственник обращается с произведениями искусства, после чего подошел к висящему на стене, диссонирующему с прочей обстановкой копеечному отрывному календарю. Исправляя хронологическую неточность, он оторвал вчерашний листок и зачел вслух исходные данные дня наступившего:
– 14 июля 1962 года. День взятия Бастилии. Слышь, Барон? А правда, что ихняя Бастилия – она навроде наших «Крестов»?
– Вроде того, – рассеянно подтвердил напарник, сосредоточившийся на изучении книжных корешков хозяйской библиотеки.
Один из них, внешне наиболее потрепанный, привлек его внимание, и, осторожно вытянув оный, Барон понял, что угадал. То был редчайший экземпляр сатирического журнала «Живописец» образца 1772 года, издания господина Новикова. Да-да, того самого русского просветителя и лютого франкмасона, коего матушка Екатерина особо привечала в ту пору, когда оне изволили баловаться интеллектуальным либерализмом. Каким образом данный артефакт оказался в книжном шкафу товарища Амелина, оставалось только гадать. Возможно, ушел в качестве бесплатного бонуса к своим ровесникам – игривому бронзовому амурчику, исполняющему роль подсвечника, и малахитовому чернильному прибору из шести предметов.