Юность Барона. Обретения - стр. 14

– Нет, спасибо. Я не…

– Что? Страшно? «Воровскую жисть люблю, но воровать боюся»?

– Нет, – мотнул головой Юрка. – Дело не в страшно. Просто… нехорошо это. Противно.

– Э-э-э, братан. Нам бы с тобой жистями поменяться, хоть на денек, тогда бы ты по-другому запел. Про «что такое хорошо и что такое плохо».

Юрка не сразу, но ответил.

Севшим голосом, мрачно:

– У меня весной грабители маму убили. Прямо в подъезде.

Заметив желваки на его щеках, Гейка понимающе кивнул:

– Сочувствую. Небось хорошая была?

– Очень. Самая лучшая.

Новый знакомец нахмурился и закусил губу:

– А вот у меня, хоть и живая, а словно бы и нет ее вовсе. У-у-у! Шалава подзаборная!

– Ты что? Разве можно так о матери?

– О ТАКОЙ матери еще и не ТАК можно! – зло процедил Гейка.

Злился он в большей степени на себя. За то, что неожиданно и в несвойственной ему манере разоткровенничался перед незнакомым пареньком.

– Но вообще, Юрец, грабеж и кража – это все-таки разные разделы Уголовного кодекса. Не читал?

– Нет.

– Рекомендую, очень интересная книжица. Хотя и без картинок, – Гейка втоптал в землю хабарик, поднялся с чурбачка и показно потянулся в чреслах. – Ладно, пожуем – увидим, пора мне. Если все-таки надумаешь про работу или вдруг еще какой дядька за тобой гнаться станет, ходи до Сенной. Спросишь Гейку – меня там все местные жиганы знают. Давай дыши носом.

Парень изобразил рукой формальное «прощевай» и направился в сторону дворов.

Шел он неторопливо, с развальцем, походкой незанятого человека. Шел, провожаемый взглядом Юрки, в котором были густо перемешаны столь противоположные чувства, как восхищение, зависть и тревога.

Оно и понятно, учитывая, что Алексеев-младший впервые в своей доселе исключительно интеллигентной жизни повстречал настоящего (!) вора.

Едва Юрка забрал схороненную планшетку и вывернул с нею в родной двор, навстречу ему метнулся встревоженный Зарубин:

– Как ты?! Догнал он тебя?

– Не догнал. Мне там один парень помог.

– Что за парень?

– Потом расскажу. Сейчас домой надо, Олька там одна.

– Слу-ушай! А тут у нас тако-ое! Спорим, нипочем не догадаешься?

– Да говори ты толком. Некогда мне.

– Мы с тобой, оказывается, ничего и не прогуляли. Не было занятий в школе. И завтра не будет. И вообще неизвестно теперь когда.

– Как это?

– Бумага специальная из Ленсовета пришла. Прекратить занятия в школах до особого распоряжения.[6]

– А почему? До особого?

– Не сказали. Но Петька подслушал возле учительской, как физкультурник говорил математичке, что немцы на юге, за Средней Рогаткой, уже вовсю лупят по городу из дальнобойных орудий. Чуть ли не прямой наводкой. Вот якобы из-за этого и отменили занятия.