Юбилейное Вече - стр. 18
Мать молчит по-прежнему. Дыхание затаив. Чтобы продлить долгожданное свидание с сыном. Мирослав осторожно высвободил ногу из ладошек сестёр, перекинул через коня и, стараясь не потревожить матушку, стал скатываться к ней. Вот грудь сына у головы матери. Губы прижались к сердцу родимому. Сын остановил движенье. Чуть погодя медленно встал на ноги. Склонился. Щека к щеке. Не отрываясь. Как в годы синяков иль глотошной, других младенческих недугов.
– Сынок… Родимый… – И самый нежный в мире звук, звук материнских поцелуев…
В один из вечеров, после баньки с парком, сидели отец и сын за обильным столом. Женщины накрыли его заботливо, посидели, удалились. Дали возможность мужчинам побеседовать о мужском. Их двое осталось в большой семье. И скоро снова разлука. Война вновь за порогом.
Мирослав рассказал о жизни в работном путешествии, о мыслях своих, сомнениях и чаяниях и, конечно, о своём отношении к крещению. Воевода Димитрий Смелый слушал внимательно, молчал, раздумывая. Потом молвил:
– Я с первого дня твоего приезда, сынок, ждал, когда ты о крещении своём заговоришь. Сам заговоришь, без моего веления. Ты начал первым. Я рад за тебя. Рад и сомнениям твоим, согласен с твоими надеждами. Ты тревожишься, что душа и ум твои полны чувствами и мыслями, не согласными меж собою. Думаю, не тревожиться этому надобно, а подлежит оно обсуждению здравому. Рассуждать, видя и светлое и чёрное, – это честно с твоей стороны. Сомневаться в том, что творится вокруг, похвально. При этом верить можно во многое. Но главная вера должна быть одна. Изменять вере предков позорно и коварно. Изменять свою веру, слушая голос духа и разума, опыта жизни человеческой, – это путь вперёд и ввысь, дорога к истине.
Ещё помолчал отец. И поведал сыну свои размышления, никому дотоле столь подробно не высказанные:
– Вера христианская далась народу непросто. Много страданий Русь вынесла, прежде чем Бог признал нас своим народом. Князь Владимир в том потрудился премного. И потому великим станет в памяти народной не только по должности своей. Но вот разбоя, что учинили его сподвижники над богами прежними и людьми, в них верующими, по мне, быть не должно.
Сын насупился. Отец резче обычного проговорил:
– Людей много изничтожили. За то, что не готовы были в одночасье веру новую принять. А среди них было ох как много полезных стране! И сильных в ратном деле, и разумом наделённых вдумчивым. Дай им время, они без насилия испытали бы на себе благость Божью. По жизни собственной, по изменениям вокруг. И приняли бы Бога искренне и навсегда. А их сгубили раньше такого срока. И других уничтожили. Тех, какие, может, и не приняли бы веру новую, но службу несли б исправно. Потому как они сыны земли своей, пусть даже и иноверцы. Всем место достойное в стране большой можно и должно найти. Тогда и страна из большой станет великой.