Юби: роман - стр. 6
Но – удивительное дело, – когда Йеф начинал говорить, когда заводился и увлекался, – слушатели переставали замечать, что он чего-то там не выговаривает и где-то там картавит. А может, он даже и переставал картавить, и все звуки стройно становились на положенные им места.
Кстати, теть-Оль сразу прилепила к нему прозвище Недотепок, но не какой-то там неумеха-недотепок, а как-то даже жалостно – недотееепок. В общем, звучало не обидно, по крайней мере от самой теть-Оли.
Главное, что Недотепок был не один. К нему должна была приехать из самой Москвы семья, и целую осень Йеф-Ич перестраивал старую и с виду негодную школьную квартиру на втором этаже древнего кирпичного дома, первый этаж которого был занят разными складскими помещениями. В помощь ему подтянулись из поселка друзья прежнего учителя, который сидел сейчас, как мы знаем, за продажу родины… Угуч по собственной воле был на этой стройке самым первым помощником, и как ему ни втолковывали, что это нельзя, что не должен, мол, учитель пользоваться трудом ученика, все равно, Угучу эти резоны что горохом о стену…
– Жиды завсегда друг за дружку… Кажинный норовит другому пособить…
– Вядомае дело…
Работяги школьных хозяйственных служб понимающе поцокивали, глядя на спорый ремонт запущенной квартиры. Они были совсем не прочь тоже включиться и чего-нибудь сделать да в чем-нибудь подмогнуть (не бесплатно, разумеется), но их не звали.
– Слушай, – обратился к Недотепку парень из поселка, которого звали Серегой, – а почему это они все жужжат «жиды да жиды»? – Ладный Серега кивнул на зрителей из школьных работников. – Ты еврей, что ли?
– Азумеется, – подтвердил Йеф.
– Вот так номер, – присвистнул Серега. – Я вообще-то евреев как-то не очень…
– А как же ваш и мой длуг? – остолбенел Йеф.
– Какой друг? – не врубился Серега.
– Ним. – Похоже, и Йеф ничего не понимал. – Наум Ним, который нас длуг с длугом….
– Наума? – удивился в ответ Серега. – Тимка! – позвал он. – Мешок! Идите сюда! Слушайте, чего он гонит!
Друзья, утирая пот, разогнулись и подтянулись поближе.
– Че стряслось? – поинтересовался Тимка, прополаскивая рот водой.
– Он говорит, что наш Наума – еврей…
– Я вообще-то евреев не очень, – недоверчиво протянул Тимка, – но помню, что-то такое Наума говорил.
– Точно говорил, – вступил Мешок. – Еврей, без сомнений.
– Тогда другое дело, – тяжко вздохнул Серега. – Тогда я к евреям всей душой…
Квартира была готова к первым холодам, и сразу же к Йефу прикатила жена с сыном Даниилом, обезноженным загадочной хворобой с непроизносимым названием. Но про это узнавали погодя, а первым делом все замирали, глядя на Йефову жену. Надежда Сергеевна была невероятно пригожа нездешней, киношной какой-то красотой и с первого шага сразу же отодвинула далеко назад всех школьных красавиц, включая даже теть-Олю. Только вот жила Надежда Сергеевна словно на ощупь, как потерянная…