Йошуа - стр. 21
Йошуа невольно вспомнил Моше, исполина духа. “Крепись и мужайся, ибо ты войдешь с людьми этими в землю, которую Господь клялся отцам их дать им, и ты ее передашь им во владение. А Господь Сам будет с тобою, не отступит Он от тебя и не оставит тебя; не бойся и не трепещи!” Эти самые слова Моше сказал Йошуа, когда достиг ста двадцати лет и оканчивал жизненный путь свой. Моше завещал лучшему соратнику продолжить и завершить дело, Богу угодное. Неспроста судьба возложила великую миссию на Йошуа – то было замыслом Моше и волей Всевышнего.
Сегодняшним пасмурным днем страна за Иорданом мнится Йошуа хмурой, опасной. А разве сорок лет назад не восхвалял он ее вместе с бравым Калевом, когда в числе двенадцати разведчиков вернулся в стан израильтян? Или не искусен и не отважен он был, сокрушая Амалека? Неужто стал он другим?
Все также огромно сердце Йошуа, и вера его в Господа неизменно тверда, но нет Моше средь живых, и нет более у вождя народного каждоминутной опоры на земле, и посредника меж ним и небом тоже нет. “Преодолею себя! – клянется Йошуа, – нет, не мрачна, но чудесна земля за рекой, нашей будет, мечом завоюем и плугом распашем, чужое сожжем и свое отстроим!”
Глава 6 Молодые старых берегут
1
Нынче земля Ханаанская известна миру не только древней столицей своей, но и новым городом у моря, имя которому Авив. Как сказано было прежде, жители Бейт Шема гордятся глубоким и легким воздухом гор и отчасти даже сочувствуют обитателям приморского гиганта, дыхание коих стеснено духом липким и тяжелым. “Государство Авив” – так отважные покорители опасных просторов многозначительно и недружелюбно называют комфортабельный прибрежный край. Филистеры, прирученные шиком благоустроенных аллей и проспектов, толерантнее к своим воинственным оппонентам. Нельзя исключить, что антагонизм коренится в различиях химического состава атмосферного воздуха.
За черной железной решеткой сквозь листву старых деревьев белеет стена невысокого здания. Перед воротами утвердилась будка охранника. Тихо, никто не входит и не выходит, стражник скучает. Рядом с постом безопасности стоит молодой парень, поглядывает на часы. Из окон здания послышался звон колокольчика. Распахнулась широкая входная дверь. Показались юные женские лица. Двор огласился беспорядочным гомоном, словно утренние птицы на деревьях раскричались все разом.
Девицы одеты на один манер: в длинных юбках и в глухо закрытых синих форменных блузах авивской ульпаны. Минимальный узор не убавляет от категорической скромности одеяния и не дает пищу фантазии для нескромного глаза. Занятия окончились, шумные ватаги высыпали на улицу. Девушки тараторят одновременно – важнее сказать, чем услыхать. На уроках они всё больше слушали, наконец-то можно поговорить. Впрочем, говорение уже есть слушание – самого себя.