Йоги Рамсураткумар – Божественный нищий - стр. 6

Теперь Йоги Рамсураткумар пребывал в опьяненности Богом, иногда граничащей с безумием. Он то смеялся и плакал, пел и танцевал, то сидел неподвижно как камень или катался по земле в экстазе божественного сознания. Его обожание Папы Рамдаса и Матаджи Кришнабаи проявлялось бесконечным множеством способов и принимало формы, которые не всегда были приемлемыми для окружающих. Со временем Йоги Рамсураткумару пришлось оставить Анандаашрам – по настоянию Свами Рамдаса, который считал, что собственная природа Рамсураткумара и его духовная миссия требовали от него войти в самую гущу бурной мирской жизни. Свами Рамдас сказал ему: «Лесные деревья вырастают высокими и сильными и постепенно становятся пристанищем для многочисленных форм жизни, ищущих убежище от хищников. Садовые деревья никогда не вырастают такими могучими». Когда Учитель спросил, куда он теперь собирается идти, Рамсураткумар спонтанно ответил: «К Аруначале».

Однако потребовалось семь долгих лет испытаний и невзгод, чтобы добраться до пункта назначения, места космической работы Отца, до горы священного огня, Аруначалы!

Опьяненный Богом, ведомый неумолимой Волей Отца, Рамсураткумар не мог позаботиться даже о своих самых насущных потребностях. Босой, растрепанный, грязный, в лохмотьях, он исходил вдоль и поперек всю Индию – от священного сангама (слияния) трех великих океанов у Лотосных Стоп Бхагавати Каньякумари, через равнины вверх до величественных Гималаев. Вспоминается прекрасная «Песнь санньясина» Свами Вивекананды:

На этой стадии пребывания авадхутой[8] Йоги Рамсураткумар прошел пешком всю Индию, погруженный в блаженное сияние Я, свободный от всех пар противоположностей, не связанный социальными нормами и приличиями. Его глаза горели огнем наивысшего Знания. Полностью предавшись Воле Бога, Йоги принимал все происходящее как Милость Отца. Никогда не думая о прошлом и не беспокоясь о будущем, он пребывал безмолвным невыбирающим Свидетелем того, что есть. Бывали дни, когда у него не было ни кусочка еды, ни чашки чая, и дни, когда ему в руки небрежно бросали черствые лепешки. Годы спустя Бхагаван говорил со свойственной ему прямотой, что только в Пенджабе и Гуджарате – особенно в Гуджарате, на родине Махатмы Ганди – люди подавали милостыню с теплотой и добротой! Бывали случаи, когда презиравшие попрошаек даже спускали на этого нищего мудреца своих собак. Гораздо позже, поясняя это печальное положение дел в Индии, Бхагаван говорил своим преданным: «Бродяжничество не считается в Индии преступлением. Веды допускают существование нищенствующих. Великие Учителя принимают форму нищих. Конечно, очень трудно отличить Учителей от обычных попрошаек. Домохозяева иногда дают им еду. Но они не разрешают таким нищим, как я, спать в их доме. Храмы – наше единственное пристанище. Если вы захотите уподобить Индию Европе, великие Учителя перестанут приходить сюда (говорил он со слезами).