Йенгангер не дышит - стр. 5
Я кивнул.
— Отлично.
— Я ещё нужна, господин? Или… желаете пройти к нему?
— Да. Но можете быть свободны, Гутрун, дорога мне известна.
Стоило только ей отойти, я встал из-за стола.
— Навещу нашего спасённого. Но не будем его пугать, схожу пока я один.
Йорд явно был не в восторге. Хмыкнув, он снова принялся за еду, всем своим видом намекая, что раз он большой и страшный, то и есть должен соответственно.
— Мою чарку амра не трогать, — бросил я и направился к ступенькам.
Рисе вообще-то с рождения положено устрашать людей. Все горцы суровы и внушительны. Есть великаны, есть ростом с человека, а есть и вовсе карлики. Мой Йорд едва достигал мне плеча, правда, был силищи такой, что мало не покажется. На лицо не дроттен Раудбрёммского края, но и при встрече с ним заикаться от страха прохожие не начинают.
Ступеньки жалобно скрипнули, надо бы хозяину что-то с ними сделать, а то не ровен час, какой-нибудь особо резвый гость провалится вниз.
Мальчишку уложили в комнате у лестницы. Спасённый пленник, чистый и частично «подлатанный» выглядел куда лучше. Даже сидел на постели. Бледно-голубые глаза опасливо смотрели на меня, но это было, пожалуй, единственное, что выдавало его беспокойство. По виду и не определить, откуда он взялся. Ясно, что северянин: кожа белая, глаза, как вода в реке, намного светлее, чем у меня. Прямой нос, подбородок хоть и упрямый, но до мужественного ему ещё далеко. Щека и скула в царапинах и ссадинах. Золотисто-русые волосы подстрижены неровно и явно наспех. На меня юноша смотрел, нахмурив брови и, явно пытаясь понять, что происходит. Перед ним серьёзный вопрос — что произошло: попал он к новому работорговцу или же судьба улыбнулась, и удалось спастись?
Я подошёл и присел на край постели.
— Не бойся, я не причиню тебе вреда. — Даже при попытке говорить мягче, мне всё равно это слабо удалось. — Хишакх тебе больше не опасен.
Мальчишка не шелохнулся, внимательно посмотрел на меня и медленно покачал головой. Хмуриться он перестал, однако говорить явно не спешил.
— Кто ты и как попал в плен?
Опять тишина. Потом, словно сообразив, что дальше тянуть нельзя, он поднял руку и коснулся своего уха и снова покачал головой.
Через секунду до меня дошло, что он имеет в виду, и стало немного не по себе.
— Ты не слышишь?
Утбурды всех веков! Зачем я задал этот вопрос? Если он глух, то ответа ждать бессмысленно. Почему мне об этом ни слова не сказали ни лекарь, ни хозяйка?
Я потёр виски. Почему-то начала сказываться дневная усталость. Вот так подарочек судьбы, как теперь быть?
Мальчишка вдруг заозирался, голубые глаза загорелись каким-то неестественным воодушевлением. Увидев стоявшую рядом на деревянной тумбочке глиняную миску с водой, в которой, видимо, лекарь разводил лекарство, он тут же потянул её к себе. Худая рука чуть подрагивала, но держала крепко.