Язык тела. Азбука человеческого поведения - стр. 17

Японцы в своей близости сохраняют официальность и отчужденность. Они ухитряются и прикасаться, и одновременно придерживаться строгих границ. Для араба этих границ нет.

Для американца существуют границы личного пространства в общественном месте. Когда он ожидает очереди, то считает, что его место нерушимо. Если же араб сумеет занять чужое место в очереди, то чувствует себя вправе сделать это.

Как у японцев отсутствие слова «уединение» указывает на определенное отношение к другим людям, так у арабов отсутствие слова «изнасилование» указывает на определенное отношение к телу. Для американца тело священно. Араб, который отталкивает и даже прижимает женщин на людях, не считает это посягательством на чужое жизненное пространство. Однако, если оскорбили его самого, это может создать большие проблемы для обидчика.

Э. Холл указывает, что арабу иногда нужно побыть в одиночестве, независимо от того, насколько близко он хочет быть со своим товарищем-мужчиной. Чтобы побыть в одиночестве, он просто обрывает линии общения, уходит в себя, и это его движение уважается товарищами. Его отстранение переводится на язык тела: «Я нуждаюсь в уединении, хотя я и остаюсь среди вас, прикасаюсь к вам и живу рядом».

Если бы американцу пришлось испытать такой уход собеседника в себя, он посчитал бы это оскорблением. Такое отстранение интерпретировалось бы им как разрыв связей, нежелание продолжать отношения.

Когда два араба разговаривают друг с другом, они неотрывно смотрят в глаза друг другу. В американской культуре такой напряженный взгляд может быть понят как вызов. «Мне не понравился его пристальный взгляд, он двусмыслен, будто он хочет какой-то излишней близости» – типичная реакция американца на такой взгляд араба.

До сих пор мы рассматривали язык тела в условиях пространственного различия весьма удаленных культур – Восток и Ближний Восток в противоположность Западу. Однако даже внутри западной цивилизации наблюдается большое различие. Существует громадная разница между тем, как, например, немец управляет своим жизненным пространством, и тем, как делает это американец.

Американцы постоянно находятся в полуметровой «оболочке» своей частной жизни. Если они разговаривают друг с другом об интимных предметах, то встанут достаточно близко, чтобы их оболочки слились воедино. Для немца всякое место в его доме включено в «оболочку» его частной жизни. Если в комнате ведется интимная беседа, не подключая хозяина, он оскорбится.

Возможно, рассуждает Э. Холл, по контрасту с арабами немецкое «самолюбие» «чрезвычайно бросается в глаза». Немец вследствие этого готов пойти на многое, чтобы сохранить свою сферу личного пространства. Во время Второй мировой войны немецких военнопленных разместили в одном военном лагере по четыре человека в палатке. Холл замечает, что они попытались разделить общее пространство, чтобы получить личное. В открытых лагерях для заключенных немецкие военнопленные пытались построить свои частные жилые помещения.